что особо выделяло полноту её молодого белого тела, делая его некрасивым – отчего-то отталкивающим и неприятным, – металась пышногрудая девка в лёгком цветастом сарафане по имени Люська. От роду ей было двадцать два года. Она давно мнила себя душой любой посиделки или пирушки и не препятствовала юношам в их посягательствах на её добродетель, что, однако, позволяло ей оставаться девушкой. Мужа себе она выбирала придирчиво, с предельными предосторожностями. И вот уже целых три месяца за ней ходил некий Илья Рожин, которому она отвечала взаимностью, и был он городской, и непьющий малый – жених с завидной фигурой, привлекательный наружностью, обходительный и вдумчиво-внимательный в обращении со своей избранницей Люсей.
Докторша, женщина лет тридцати пяти, мерила девушке давление, смотрела в её зрачки и прислушивалась к её беспорядочным бормотаниям. Всякий раз, когда Люся вскакивала, садясь на постели и шально перебегая глазами с одного места в комнате на другое, что-то отыскивая, чего-то ожидая, чего-то боясь, женщина в белом халате в ужасе подавалась назад и корчила кислую гримасу. Вскакивающую Люсю ловила, придерживая за плечи, и пыталась уложить обратно её подруга Вера, с которой она утром ушла в лес по грибы – и вот чем всё обернулось!.. Мать же Люси стояла рядом, прикрыв руками рот, и безостановочно причитала, повторяя всё одно и то же:
– Боже ж ты мой… что же деется? Боже ж мой… святые угодники… девка, поди, с ума сошла! Что же деется… что же теперь делать-то, что делать? Боже мой, боже мой… Доигралась! Боже мой, что же такое деется?
– Тише, тёть Лид, ничего, всё обойдётся, не переживайте так, – говорила подруга дочери Вера, которая сама была с белым, с перепугу, лицом и с трясущимися холодными руками. Она постаралась уложить вновь подскочившую на постели бредящую страдалицу и обратилась с уговорами уже к ней: – Ложись, Люся, здесь никого нет, только я да мама твоя… доктор вот ещё пришёл, сейчас полечит тебя… никого не надо бояться – всё хорошо, всё уже позади.
– Да-да… – вдруг согласилась Люся и, успокоившись, но с выпученными, упяленными куда-то сквозь потолок глазами, опустилась на спину, погрузившись полным белым телом в мягкие перины. – Мне только показалось…
– Ничего, ничего, всякое бывает, а сейчас ничего такого нет, всё хорошо, мы здесь, мы рядом. Успокойся. Помоги доктору – не пугай его и не мешай ему, ладно?
– Да… да, – отозвалась Люся.
– Сейчас я сделаю укол с успокоительным, и, боюсь, больше, при этом случаи, я ничего сделать не могу, – сказала докторша. – В лесу её что-то очень испугало, а это – не мой профиль. Если ей не станет лучше, вам надо будет обратиться к психиатру. Он, кажется, сегодня во второй половине дня может приехать на дом. Сейчас у него приём в больнице. Если её не отпустит, то вызывайте. Или завтра утром непременно езжайте в больницу! А так с ней всё в порядке. Я так понимаю, что она долго бежала из леса… к тому же – сильный испуг, переживание, и поэтому она так часто дышит, так сильно бьётся у неё сердце, так жарко ей… Ей надо успокоиться. Это пройдёт. Сейчас сделаем укольчик – и