мере, на время.
– Никита, что ты молчишь?
– Я думаю, Олюш, – соврал Никита. – Мне надо все это переварить, – а вот это была истинная правда. – Спокойной ночи, любимая, я позвоню тебе завтра.
Ему действительно требовалось время на осмысление. Он чувствовал себя обманутым и одиноким, внутри клокотала злость. Его мир трещал по швам: разногласия с Ольгой по поводу дома, бунт сына, козни матери за его спиной. Никита сделал несколько нервных кругов по гостиной и бегом рванул вверх по лестнице. К третьему этажу скорость пришлось сбавить: сердце колотилось где-то в ушах. Задыхаясь, он вошел в одну из пустых верхних спален и остановился напротив круглых окон. Отсюда, с огромной высоты, сумеречная долина внизу была не видна совсем. Зато в объективах оконных проемов пылало красками вечернее небо.
– Красиво… – Никита матерно выругался. Немного полегчало, ярость начала утихать. Неизвестно почему, его внимание привлекла бронзовая дверная ручка. Она выглядела антикварной, или это была очень удачная имитация. Он недавно слышал что-то на эту тему, только где? Вдруг его осенило:
– Это же Дед хвалился дверными ручками, и как раз на третьем этаже, – совпадения уже не казались Никите забавными. Он постоял еще несколько минут в полной прострации и побрел вниз, на кухню. На душе и в желудке была пустота.
На полу лежали неразобранные пакеты из супермаркета – продукты, кое-какая посуда, бумажные полотенца и прочая ерунда. Он выудил из этого вороха кастрюлю, бутылку красного вина и пачку спагетти – надо было срочно поправить настроение и все спокойно обдумать. Пока закипала вода, Никита заставил себя убрать скоропортящиеся продукты в холодильник, а остальное, не разбирая, сунул в необъятный встроенный шкаф прямо в пакетах. Приглядывая за кастрюлей, он вспомнил рассказ Ольгиной американской подруги о том, как в ее семье было принято проверять готовность спагетти. Мать подруги бросала вареную макаронину в потолок. Если прилипла – готова, если сразу отвалилась – недоварена. Или наоборот – Никита не запомнил. На вопрос изумленной публики, что же происходило дальше с макаронами на потолке, подруга невозмутимо ответила, что их смахивали шваброй. Она тогда так и не поняла, почему ее русские друзья катались по полу от смеха.
Никита посмотрел вверх на свои четырехметровые потолки и покачал головой:
– Не долетит. По-любому.
Только взяв с плиты кастрюлю с готовыми спагетти, он сообразил, что совершенно не подумал про дуршлаг. Пришлось сливать кипяток через край. В результате в кастрюле осталась вода, а спагетти частично ускользнули в раковину. Однако такой пустяк не испортил ему аппетита.
– Главное, старик, что у нас есть штопор, – утешился он.
Никита вынес на балкон еще пару стульев и устроился с максимально доступным комфортом. К этому моменту совсем стемнело, но ему все равно хотелось посидеть снаружи, под звездным небом. Балконы соседних домов были пусты, освещенные окна безмолвны. Никто не нарушал его уединения.
Вино