и офицеры французского Генерального штаба, приглашенные Маннергеймом для организации финского штаба. Этот аппарат был создан по образу и подобию народных милиций, но с той лишь разницей, что в него входили только элементы из буржуазных слоев и буржуазная интеллигенция, что само собой понятно, если учесть, что зачатие этого корпуса относится к моменту возникновения гражданской войны в стране. Он был подразделен на дивизии, бригады, полки и батальоны, во главе которых стояли обыкновенно бывшие кадровые русские офицеры (финляндцы) или так называемые «егеря», прошедшие германскую военную школу. Оружие он имел в изобилии (благо русские много оставили и немцы при уходе подарили «на всякий случай»). Снабжение тоже было удовлетворительное. Дисциплина в нем держалась крепкая, победа же, одержанная недавно над красными финскими батальонами, которым вдобавок помогала российско-большевистская «армада», вселяла абсолютную веру в свое призвание.
Но это не был постоянно действующий организм, а только аппарат, созданный для определенных функций в минуту опасности. Сегодня, например, «шюцкоррист» (член охранного корпуса) был инженером, чиновником, фабрикантом, домовладельцем, бухгалтером и банкиром. Завтра же по первому тревожному сигналу гельсингфорсской сирены он в двадцать минут облачался в солдатский мундир, который хранился у него на дому, и являлся в казарму, откуда еще через 20 минут он уже выступал в поход по заранее точно разработанному плану.
Я видел такую пробную мобилизацию «охранного корпуса» в Гельсингфорсе летом 1919 года.
Была ночь – белая «петербургская» ночь. Город давно спал глубоким сном. В порту – никакой жизни. Десятки судов, больших и маленьких, местного плавания и дальнего, точно дремали, прикованные толстыми канатами к набережной. Дремали от скуки и городовые на своих постах, узнавая по шагам редких прохожих – русских, единственных ночных фланеров Гельсингфорса, которых местные фараоны ненавидят за громкий разговор и бесцельное шатание «по гостям». Рестораны давно были закрыты – ночных же притонов здесь нет. Трудолюбивый аккуратный финляндец рано ложится и рано встает. Он не знает карт, а если и обходит закон о потреблении спиртных напитков – то тоже в меру.
Царила полная тишина, которая не нарушалась и со стороны вокзала, расположенного в центре города. И вдруг – протяжный неприветливый для слуха вой сирены. Все сразу зашевелилось. Ожили дома. Ярко осветились улицы. В разных направлениях бежали люди – молодые и старые, с винтовками на плечах, а кто и без них. Не прошло и 30 минут, как город уже представлял собой подлинный военный лагерь старого немецкого образца. Одни отряды «занимали» определенные общественные учреждения, другие устраивались в каре на площадях и в парках, садах, еще другие в полном походном состоянии выступали за город «на позиции». Тут были представлены все роды оружия: пехота, кавалерия, пулеметные роты, легкая артиллерия и даже танки французского образца.
На другой день мне