за твое обучение.
Лао Ван покачал головой:
– Да нет, не он. Из-за него бы я не ходил.
– Ну а если этот человек жив, так найди его, и делу край!
Лао Ван снова покачал головой:
– Не смогу я его найти, не смогу. Как-то раз я за свои поиски уже чуть жизнью не поплатился.
Лао Фань очень удивился такому ответу, но дальше приставать не стал, а лишь сказал:
– Я только беспокоюсь, что в самый полдень в поле бродит всякая нечисть, берегись злых духов.
– Кто плывет по реке, тот забывает о расстоянии[15]. – Сделав паузу, он добавил: – Да и не боюсь я встречи со злым духом, если понадоблюсь ему, пойду с ним.
Было совершенно очевидно, что он пьян, поэтому Лао Фань в ответ только покачал головой. Однако Лао Ван ходил не просто так, он досконально помнил свой путь, более того, он считал свои шаги. Спроси его, к примеру, какое расстояние до какой-нибудь лавки, и он тотчас ответит: «Одна тысяча восемьсот пятьдесят два шага». Или: «Сколько до деревни Хуцзячжуан?» – «Шестнадцать тысяч тридцать шесть шагов». Или: «Сколько до села Фэнбаньцзао?» – «Сто двадцать четыре тысячи двадцать два шага».
Жену Лао Вана звали Инь Пин. Инь Пин хоть и была неграмотной, помогала Лао Вану в частной школе: ежедневно проверяла посещаемость и готовила к уроку письменные принадлежности. Не в пример мужу, Инь Пин любила потрепаться. Но на школьные знания ее красноречие не распространялось, ограничиваясь лишь соседскими пересудами. На уроках она не сидела: едва Лао Ван начинал занятие, она уходила куда-нибудь поболтать. И если уж кого встречала, то говорила, не умолкая, обо всем подряд, что всплывало в ее памяти. Спустя два месяца после своего переезда в поселок она уже со всеми хоть раз, но успела пообщаться. А спустя три месяца добрая половина местных жителей не знала, куда от нее деваться. Народ просил Лао Вана:
– Лао Ван, ведь ты – образованный человек, но жена у тебя такая балаболка, хоть ты бы убедил ее, что нельзя так.
Лао Ван только вздыхал:
– Убеждения помогают лишь тогда, когда в чьих-то словах имеется хоть какой-то смысл, пусть и непонятный другим, но если человек просто несет всякую ересь, в чем его можно убедить?
Поэтому поведение Инь Пин Лао Ван полностью игнорировал, позволяя ей вести себя по-прежнему. Дома Лао Ван вообще пропускал болтовню Инь Пин мимо ушей. Каждый из них занимался своим делом и они прекрасно сосуществовали. Кроме того, что Инь Пин без умолку болтала, она еще любила во всем искать халяву. Если ей выпадал подходящий случай, она радовалась, если же нет – чувствовала себя обделенной. К примеру, если она покупала у кого-то на рынке лук, то в придачу непременно выторговывала две головки чеснока. Или, покупая два чи[16] ткани, заодно уносила две катушки ниток. А летом и осенью она любила пошарить по полям. Ладно бы, если она шла на убранное поле, но она метила туда, где урожай еще не убрали. Там она мимоходом хватала что попадалось под руку и совала себе в штаны. А поскольку ближе всего к южным воротам школы, через которые