нарбоннского герцога и внук императора шли вслед за Круном и Софией. Со стороны могло показаться, будто Варг внимательно слушает рассказы Эмилия об аморийской истории, об Эфире и аватарах, о доблести имперских легионеров, и так далее. Иногда Варг переспрашивал, уточнял, возражал, а когда кесаревич проявлял интерес к жизни галлов, отвечал ему. Был принц, как и прежде, предусмотрительно вежлив, и все попытки кузена Софии Юстины спровоцировать Варга на откровенность неизменно заканчивались ничем. Например, в ответ на прямой вопрос Эмилия, признаёт ли принц Истинную Веру, Варг отвечал, что истинную веру отвергает лишь безумец, а на уточняющий вопрос, считает ли принц аватарианство Истинной Верой, Варг заметил, что, как хороший сын, он всюду следует за отцом, в том числе и в вопросах веры.
Вот так и следовал он за отцом по аллеям Форума, пока внимание его не привлекло диковинное зрелище: справа по ходу аллеи, как раз посредине маленького, едва заметного сквера, возвышался каменный столб, а к столбу были цепями прикованы двое мужчин, один постарше, другой помоложе. Оба были одеты в рваные платья, но не износившиеся от времени, а нарочно шитые из разноцветных лоскутков самой грубой материи, из обрывков проволоки, из шерсти некоего дурно пахнущего зверя, и скрепленные нитками, похожими на паучью сеть. На головах обоих имелось по колпаку самого отвратительного вида с устройствами типа колокольчиков, только эти «колокольчики» не звенели, а при каждом движении голов издавали гнусавые, режущие слух звуки.
Зрелище, более подходящее для какой-нибудь дикарской страны, где людей приносят в жертву кровожадным богам, нежели бравирующей своей цивилизованностью Амории, чрезвычайно заинтересовало Варга, и он спросил у кесаревича Эмилия, кто эти двое, прикованные к столбу.
Эмилий Даласин ответил не сразу. Сперва, как почудилось Варгу, императорский внук лишился дара речи, едва увидев узников. Без сомнения, оба были знакомы кесаревичу, и знакомы лучше, чем тому хотелось бы. Благороднейший Эмилий Даласин смотрел на них взглядом суеверного варвара, встретившегося лицом к лицу с исчадиями преисподней. Не сразу кесаревичу удалось спрятать свои истинные чувства от проницательного взора Варга; принц услышал, как его спутник пробормотал какие-то слова; если бы Варг владел патрисианским сиа, он бы понял следующее: «О, боги!.. Они ещё здесь!».
Чувства, отразившиеся на лице Эмилия Даласина, подогрели интерес Варга, и он повторил свой вопрос.
– Это преступники, – наконец, ответил кесаревич, его голос дрожал от волнения. – Это страшные преступники!
Варг кивнул с едва заметной усмешкой.
– Оно и понятно! Должно быть, крепко согрешили, зачем иначе им тут быть? В чём их вина?
Эмилий Даласин заколебался, размышляя, стоит ли отвечать и не лучше ли сразу увести принца прочь от каменного столба и от этих людей. Затем к нему пришло озарение; он подумал, что правда об этих людях поучительнее умолчания и лжи; он решил, что история узников