рамки и эфиритовых батарей фрегат «Пантикапей» мог развивать скорость до сорока пяти герм в час.
На вооружении фрегата стояли десять пушек среднего калибра и две пружинные баллисты. Пушки размещались по бортам судна, а баллисты – на носу и на корме. Поскольку «ханьский огонь», то есть порох, был официально запрещён Святой Курией как «богопротивное вещество», пневматические пушки стреляли особыми разрывными снарядами, начиненными горючей смесью. Дальность полёта разрывного снаряда из такой пушки не превышала герму, но это всё равно было больше, чем у любого орудия варваров. Пружинные баллисты метали ядра и разрывные снаряда на расстояние до трёх герм. А на носу фрегата размещалось самое грозное его оружие – тепловой излучатель на эфиритовых кристаллах. Кристаллы-эфириты, добытые в Хрустальной Горе Мемнона, образовывали сложную систему линз, которая позволяла получать невидимый направленный луч, раскаленный настолько, что в трёх гермах от излучателя этот луч плавил железо. Тепловой луч эфиритовой пушки не имел ограничения по дальности, однако, чем дальше, тем ниже становилась его температура. На расстоянии в двадцать герм тепловой луч фрегата «палил» не жарче июльского солнца.
Столица нарбоннских галлов стояла в семи гермах от береговой линии. Её строили в те далёкие времена, когда аморийцы ещё не научились устанавливать на своих кораблях эфиритовые излучатели.
Впрочем, для случаев, когда вражеская цитадель скрывалась вдали от берега, у аморийцев находились орудия помощнее. Так, недавно введённый в строй флагманский крейсер «Хатхор» обладал излучателем, который плавил железо на расстоянии в пятьдесят герм. К счастью для мятежников, излучатели всех типов были слишком прожорливы на эфир, весьма громоздки, сложны и опасны в применении. В дальних колониях от них было мало толку, и даже здесь, в Нарбоннской Галлии, практичные и осмотрительные аморийцы никогда не пытались перемещать своё чудо-оружие по суше; на просторах же Океана имперский флот, оснащённый излучателями на эфиритовых кристаллах, господствовал безраздельно.
Итак, вечером четырнадцатого апреля фрегат «Пантикапей» встал на якорь в восьмидесяти мерах от нарбоннского берега. Грозные орудия были спрятаны в бортах, пружинные баллисты зачехлены, башня эфиритового излучателя на носу корабля напоминала вполне мирную капитанскую рубку; флаги Аморийской империи на мачтах реяли вместе с темно-зелеными стягами аватара Кракена, покровителя мореходов, и синими стягами аватара Сфинкса, покровителя дипломатов; нигде не было видно чёрных стягов аватара Симплициссимуса, покровителя воинов, – иными словами, фрегат «Пантикапей» всем видом своим показывал мирные, по отношению к нарбоннским галлам, намерения.
Однако расслабляться встречающим не пришлось. С фрегата спустили четыре шлюпки. Когда шлюпки причалили к берегу, оказалось, что в каждой прибыло по декурии вооружённых до зубов воинов. Молчаливые легионеры быстро рассредоточились по берегу, оттеснив зевак и прочих