даже прожив целую жизнь, мы продолжаем заблуждаться, и с этим ничего не поделать.
– Посмотри, уже рассвет, не люблю я этого времени, – проворчал Пианист, досадуя на то, что задержался за глупыми разговорами, он поспешил удалиться на покой.
Но Старик остановил его, ему хотелось спросить хотя бы об одном:
– Скажи, почему ты не сказал ей, что я – это я.
– Вы все привыкли думать, что я еще хуже, чем есть на самом деле. Но иногда происходит необъяснимое даже в моей черствой, почти каменной душе. Даже меня не стоит малевать только черными красками.
Не понять было в спешке, шутит он или говорить серьезно. Двойник усмехнулся, растворившись где- то рядом.
Он исчез на этот раз еще поспешнее, чем обычно, подчеркивая всем своим видом, что никто не сможет его задержать и нарушить привычный ритм его жизни.
Но и сам Старик больше всего в этот момент хотел завалиться в постель и проваляться там до полдня, ни о чем не думая, просто забыться. Сначала ему казалось, что он не сможет и глаз сомкнуть после всего пережитого, но усталость была слишком велика. Он едва добрел до своих покоев и повалился на кровать без всяких мыслей и чувств.
№№№№№№
И другие обитатели замка знали о необычном госте, хотя никто не мог похвастаться тем, что они сумели его разглядеть. Это казалось им особенно таинственным и странным, но никого из слуг сильно не всполошило. Раз они столько лет мирились с призраками, то с живыми, хотя и неуловимыми людьми – тем паче.
Удивляло их больше другое, то, что хозяин их терпел гостя, даже недовольства не высказывал. И самые наблюдательные заметили, что он и сам при этом как-то изменился, преобразился. В него словно вдохнули новую жизнь. И если кого они с любопытством разглядывали, то это именно Старика.
Хотя они пытались следить за происходящим, но ничего понять не могли, оно снова и снова ускользало от них, и из обрывков музыки и странных речей ничего понять было невозможно. Им даже посплетничать вечером, за ужином было не о чем. И фантазии у них было не достаточно, чтобы придумать что-то от себя. Тайна и неопределенность – вот что оставалось в душах. И с этим трудно было справиться.
Таинственная неопределенность могла однажды разъясниться, а могла и не разъясниться никогда.
Такое случалось в замке и прежде.
ГЛАВА 9 ПАМЯТЬ О ГОДАХ ПЕЧАЛИ
Старик Ра быстро заснул, но пробудился очень скоро. Да и кто бы, едва отступила усталость, мог спокойно спать безмятежным сном.
Сначала он вообще ни в чем не мог разобраться. Музыка, Данте, сон о рае, видение – все это так перемешалось. Ничего нельзя было понять и почувствовать. Но постепенно он стал отделять одно от другого. И в странной картине стали появляться поразительные, несравнимые ни с чем детали, и прояснялся какой-то особенный смысл, который он еще никак не мог понять, но постепенно он становился отчетливее.
И воскресал