параметрам не дотягивал до того, чтобы называться равным.
И с Лиговским ее познакомил Крисницкий… Марианна дернулась, пытаясь отогнать неприятную мысль. В последнее время она словно лишена самостоятельности и пространства для поисков себя. Она заточена в прошлом, вспоминая, что любил Михаил, как реагировал на то-то, почему не терпел того-то. А еще говорят, что роман способен принести вдохновение. Вздор! Все, все воспоминания за тот год, что длятся их отношения, связаны с ним. И даже знакомством с этим замечательным человеком она обязана любовнику!
– Марианна Анатольевна, вы божественны! – произнес Лиговской сиплым голосом, засмотревшись на безупречные изгибы ее скул. Без налета изящества и самоуверенности, что всегда веселило Марианну и позволяло в какой-то мере испытывать к Сергею частую у женщин снисходительную привязанность и желание оберегать безнадежного ребенка.
Растерянной и мечущейся она казалась патриархальной натуре Лиговского даже притягательнее, чем во времена былой славы самой очаровательной, пусть и ускользающей актрисы. В воображении Лиговского вообще не уживался факт, что она – актерка. Это, по его мнению, были ущербные создания с непременными ужимками, которые переносили со сцены (какая безвкусица – так кричать и жеманничать, разве в обычной жизни люди ведут себя подобным образом?) грязь и распространяли по земле, как чуму. Но эта женщина стала обнадеживающим исключением, и он восхищался ей, ее пластикой и речами безмерно.
– Сергей Васильевич, поверьте мне, вы первый человек, в устах которого эта фраза не звучит заученно, – с пряной улыбкой ответила Марианна, сдержанно поводя плечами.
Ее всегда удивляло, почему мужчины охотятся на нее, ведь она не кокетничает и не ищет покровителей. Наверное, виной всему репутация актрисы, ведь их считают доступными. А разве не так? Марианна снова подняла плечи для вздоха.
Лиговской заметил печаль, с которой она ответила, и опустил голову. Его щеки с изрядным румянцем, который бывает у молодых людей, когда они только-только входят с холода, сокрушенно опустились.
– Вам нехорошо здесь? – участливо спросил он.
– Мне везде нехорошо… – ответила Марианна, без всякого умысла посмотрев на собеседника жалобно и в то же время независимо, словно прося о помощи, но давая понять, что не допустит унижения.
Почему вдруг разоткровенничалась с ним, что побудило ее, Марианна не понимала. Ее ведь даже не удивило то, что он угадал ее думы. Ей показалось только, что он без снисходительного злорадства, презрения или морализаторства смотрит прямо в глаза, едва заметно кивая в такт ее словам. «Хороший человек, – подумала она, опуская веки, как перед желанным сном. – И почему Миша считает его опасным?» Почему-то она, почти не изучая характер и повадки Лиговского, поняла, что может рассказать ему то, что камнем тянет, и не получит в ответ осуждение и насмешку. Бывает, есть люди, держащие на расстоянии, любезные, но холодные. С