удивился Семенов. – Разве не рабочие и крестьяне её движут, революцию-то?
Буцанов замешкал с ответом.
– Нет, это конечно, – подобрал он, наконец, нужные слова. – Мы движущая сила революции – ее руки, ноги, мускулы. Но ты же понимаешь, революции мозг нужен. Чтобы руки и ноги правильно двигались, чтобы направление определять безошибочно. Без мозга никак. Сам посуди, товарищ Ленин молотом в кузне не махал, землю не пахал, так? Зато умище у него! Все в голове держит, во всех вопросах разбирается! И в политике, и в сельском хозяйстве, и в военном деле.
Буцанов с аппетитом принялся за свою картофелину.
– Так то ж Ленин! – улыбнулся комэск. – А насчёт военного дела они с товарищем Троцким тогда не сошлись. Тот за военспецов горой стоял – мол, это опытные специалисты, и комиссары им только мешают. Ленин не согласился – говорит: использовать старых военных специалистов нужно, но под строгим контролем партии!
– Это точно! – отозвался Буцанов, увлечённо жуя. – А то они такого наворотят! Взять хотя бы нашего Адамова…
Тут паузу взял Семенов. Откусил картошки, следом хлеба. Прожевал, отёр ладонью уголки рта.
– А что Адамов? Ну да, бывший офицер царской армии. Но в эскадроне служит исправно, помогает планировать боевые операции. Да что там, маневр с тачанками – это ж он, Адамов, придумал.
– Всё так, не спорю, – согласился Буцанов. – Только к партии он не прислушивается, не интересуется партийной жизнью совсем… И ведет себя высокомерно.
– Да ладно тебе, – Семенов посмотрел на комиссара иронично. – Какое там высокомерие… Держит себя человек гордо, не без этого, так понимать же надо…
– В каком смысле?
– А в таком, что Адамов ещё с японцами воевал, потом с германцами… Когда ты еще на горшок ходил…
– Ну… при чём тут горшок? – возмутился Буцанов.
– Ладно-ладно, – поспешил успокоить его комэск. – Сорвалось, может, слишком резкое, ты не бери в голову.
И чтобы снять возникшее напряжение, перевёл разговор в другое русло:
– Ты вот мне тоже объясни, комиссар… Я-то в этих вопросах не знаток, а надо бы разобраться… Правду ли говорят, что всех будут обобществлять? И посуда будет общая, и бабы, и спать будут в большой казарме под одним одеялом?
Комиссар ответил не сразу, подумал, слизал с пальцев приставшую соль.
– Разные мнения есть, спорят товарищи, обдумывают…
Снова помолчал.
– Про посуду, полагаю, брехня… И про казармы тоже. Где столько казарм наберешь? А таких огромных одеял? Представляешь себе одеяло на всю казарму?
Буцанов потянулся к бутыли, с бульканьем разлил по новой.
– А вот про баб верно, только не совсем.
Семенов дождался, пока бутыль встанет на место, поднял кружку, показал знаком, чтобы не перебивать: давай-ка. Чокнулись, звякнув, выпили. Буцанов закусил оставшимся ломтиком картошки, продолжил, отдышавшись:
– Если замужняя или совсем молодая,