куда пылкий жених всё-таки сплавил свою обожаемую невесту. Лаптев действительно уже успел избавиться от своей спутницы, похоже, рассудив, что баба в пути станет ему не столько отрадой, сколько обузой. Тем более что в любой момент можно было обзавестись новой «походной женой».
Гордого любимца московской публики все эти подначки «царского сатрапа» страшно злили, но ему приходилось изображать благодушие и даже пытаться отшучиваться в ответ на язвительные выпады начальника. Но в глазах Гранита Лаптева плескалась ненависть к классовому врагу, которому удалось подсуетится и достать себе охранную грамоту. Луков так и слышал, как Гранит мысленно говорит собеседнику: «Ну ни-и-чего, сука, мы ещё с тобой поквитаемся!».
Поезд, в который сели экспедиционеры, шёл с довоенной скоростью, словно по этим местам не прокатилась уже не раз гражданская война. Луков был удивлён, ведь он столько всего слышал о разрухе, царящей на железных дорогах. Тем не менее, на их пути ни разу не встала преграда из разобранных рельсов; на станциях паровозная бригада быстро пополняла запас дров и воды. Одиссея это конечно радовало, но с другой стороны он не мог понять, почему банды и отряды местных партизан до сих пор не разнесли в пух и прах железную дорогу, чтобы из других волостей и губерний красные не гнали против них свежие войска и не вывозили хлеб? Почему мятежники позволяют красным бронепоездам беспрепятственно рыскать по своей земле? Казалось бы – взорви и разметай колею, и военная машина большевиков будет надолго остановлена!
В теплушке, куда определили членов экспедиции, ехал взвод красноармейцев. Никакого другого занятия, кроме как спать, да слушать солдатские разговоры, в пути не было. Так что вскоре Одиссей уже был в курсе всех дел расположившихся по соседству двоих пехотинцев. Один из них был с Украины, а второй, как раз из здешних мест. Из его незатейливых мужицких рассказов Луков и узнал, как большевикам удаётся поддерживать в идеальном порядке железнодорожное полотно и станционную инфраструктуру.
Оказалось, что за целость паровозной колеи отвечали головой жители населённых пунктов, расположенных по обе стороны от «чугунки». Крестьяне обязаны были сами ловить бандитов, доносить красным о любой готовящейся диверсии, ремонтировать полотно, вовремя без окрика свыше очищать его от снега. Если же рельсы оказывались взорваны, завалены сугробами, так что поезду нельзя проехать – всё население ближайшего села объявлялось пособниками диверсантов, наезжали чоновцы и всех пускали в распыл, не жалея ни стариков, ни женщин, ни детей. Каратели закапывали провинившихся крестьян живьём, выкалывали глаза, отрезали уши и носы, рубили топорами головы – чем более люто было возмездие, тем лучшего эффекта удавалось достичь в будущем. Поэтому чекисты изо всех сил напрягали фантазию, даже специально искали у книготорговцев издания, в которых бы описывались самые бесчеловечные способы пыток и казней Средневековья, лишь бы держать в постоянном страхе закабалённое железнодорожной повинностью