или скажет. И вот взыграет в тебе обида, вроде я тебя из рабства вытащил, а ты… Да и она будет всё время чувствовать себя именно тебе обязанной. Тебе-то хорошо, а её душе от рабства избавиться уже будет невозможно, только рабой она будет уже считать себя твоей. Ты этого хочешь командир?
– Да нет, Эмм, я не этого хотел и совсем не об этом я думал…
– А ты подумай. Об этом. Тебе жена нужна как рабыня или как подруга? Вот, то-то и оно.
– Да, урыла тебя Эмма, брательник, – хитро-сочувственно закивал головой Сергей и, положив ладонь на ефрейторский погон Мамедовой, резюмировал, – так, что сбрасываемся на выкуп все, да ещё ребята с форта помогут, – и, подняв правую руку с Эмкиного плеча вверх со сжатым кулаком, воскликнул, – Свободу Нино!
– Тихо ты, антиконспиратор, – проворчал Николай, – Хрен с ним, будь по-вашему. В чём-то вы очень правы, товарищ ефрейтор.
Три дня пролетели как сон. По утрам, после завтрака до того, как выходили в сад жены и наложницы эмира, они сидели в этом саду, разбившись на пары, Сергей и Эмка очень сблизились после того поцелуя её руки. И, сидя под кустами ежевики, рассказывали друг другу о себе. Родители Эмки жили в Баку. Она с восьми лет пошла в школу карате и к 12 годам ухитрилась завоевать второе место в республике в своей возрастной категории. Но потом случилось несчастье: лазая по огромному раскидистому тутовнику, она сорвалась со сломавшейся ветки и упала в общем-то удачно, сказывалась ее натренированная ловкость, но на земле маленький камешек-голыш сместил какой-то ещё и треснувший от удара позвонок. Ей светила жизнь, в инвалидной коляске. Тогда отец влез в долги, ей провели две операции в Израиле, потом год она восстанавливала двигательные функции в специальном санатории под Москвой. Когда же Эмка вернулась домой, её ждала беда. Отец бросил работу водителя скорой помощи и ударился в коммерцию – долги надо было возвращать. Однако, дела у него шли по неопытности худо, то прогорал, то попадался в обман.
За домом начали следить какие-то типы, и родители решили скрыться. Ночью отец, оторвавшись от хвоста, на дядиной машине довез их до верхнего Ларса. Там они с матерью перешли границу пешком и, добравшись до Моздока, поездом отправились в Саратов, где на левом берегу Волги в отстроенной немецкой деревне жила двоюродная сестра матери. Из всей их Бакинской родни и знакомых этот адрес знал только отец. Они с матерью договорились, что, пока он не решит все проблемы, она будет жить там, не высовываясь. Время от времени отец присылал из разных городов России деньги, изредка приезжал ненадолго сам. Мать пошла работать на ферму. Младший брат стал усиленно учиться говорить по-немецки, а Эмка, окончив 9 классов, поехала с одноклассницей к её тетке, которая преподавала в медучилище в Волжском. Туда они и поступили. Эмка пыталась возобновить занятия карате, но, убедившись, что больших достижений у неё уже не будет, бросила этот спорт. И вот, когда комплектовался гарнизон Дербентского форта, её, весной девяносто девятого окончившую училище, на десятый день после того, как она отметила свое восемнадцатилетие,