якорь», той самой, которую держал француз. Неожиданно осознав, что завел их в сомнительное место, он объяснил, что хочет обучить внука умению держать в надлежащем виде заведения подобного рода, а также вразумлять разошедшихся пьяниц.
К счастью, они застали там Северину и Онорину в сопровождении двух телохранителей, Куасси-Ба и Жана Ле Куеннека, которые уже были в центре внимания компании, состоявшей преимущественно из французов, в том числе и молодого Натанаэля де Рамбура.
Джон Нокс Маттер вынужден был прервать свою речь, заглушенную шумной и сердечной овацией, которую устроили в их адрес. Проповедь против пьянства пришлось отложить до лучших времен. Они выпили по кружечке имбирного пива и разошлись по домам.
Когда Анжелика вернулась к миссис Кранмер, ей показалось, что она обошла весь город, поздоровалась со всеми его жителями и усвоила пятидесятилетнюю историю покорения этого места первыми поселенцами, – настолько насыщенным оказался сегодняшний день.
Как ей сказали в таверне, многие находятся в весьма неуравновешенном состоянии. То ли под воздействием удушающей жары, то ли из-за приближающегося полнолуния, когда вперившийся в темноту глаз небесного светила тревожит людской сон.
Солнце опускалось за Галлоуз-Хилл, утопая в бледно-зеленом небе, краснеющем у горизонта. Ласковый морской бриз потихоньку разгонял застоявшийся зной. Море цвета густой синьки что-то нашептывало.
По улицам слонялись индейцы, пугливые и дикие, в отличие от своих собратьев, чувствовавших себя, например, в Квебеке или Монреале зваными гостями. Жители не замечали их в толпе, так как в эти дни из Верхнего Коннектикута стекались беженцы, одетые в рубище, с разбитыми в кровь ногами и с еще более кровавыми воспоминаниями.
В глубине площади стоявшие группой горожане смотрели в сторону моря и оживленно беседовали.
Когда Анжелика и Жоффрей приблизились к ним, те объяснили, что заинтригованы доносящимися издалека криками тюленей, как будто гигантская стая этих любопытных животных, которых французы называют морскими волками, а англичане – котиками, ларгами или морскими медведями, подошла к берегу, чего давно уже здесь не видали и не слыхали.
Дом миссис Кранмер на сей раз казался забитым людьми, как если бы, желая исправить свое утреннее «дезертирство», вся семья, включая слуг, протрубила сбор и, словно сговорившись, предстала в полном составе.
Собравшиеся ждали их у стола, на котором стояли чашки тонкого фаянса, хрустальные бокалы, бонбоньерки и серебряные компотьеры.
Возможно, что именно благодаря присутствию любезного лорда Томаса Кранмера, нежданного зятя, его вызывающему англиканству, кружевному воротничку и вышитому стеганому камзолу иностранцы-паписты стали свидетелями этой мобилизации всего пуританского дома. Леди Кранмер растерянно поглядывала на мужа, и было ясно, что она ожидала получить в ответ куда более «суровые» взгляды, тогда как сейчас ей была оказана