тока увидед мать-Расия, каг пылид пыль степная за маими убигающими вдаль падошвоме».
Я пасмарел на залежы онтиквориата и понил, что дажэ йэсли йобну милягу копетана Васю (што самнительно, штобы юный гопнек захуячел баевова афицэра-пагроничнека), далико на этам таронтасе сам ни уеду пабиздарожйу. Плюс уминя балела вся мазговая часть нищастней юношескей чирепушке.
«Выберай, чохочиш», – велико душно скозал копетан Вася, обвидя зосаленым питнистым рукавом эте сакровища Алодина. Я пашарил и выбрал икону с кросивой зилёной женьщеной. Копетан зосмеялся и скозал, что я – типичная гародская лашара, нихуя в придметах несмыслящея. «Таких изабражэний много, а брадь надо то, чево болше нету на всей зимле», падвёл он тижолый, как жилезнодарожный костыль, иток. Он пашарел в поломраке и дастал насвед маленькуйу каропку с чем-та бринчащим и тижолым. «Вотэта ты никада низобудешь», скозал он мне, пратягивая этад ящег Пондоры. Йа хател аткрыть, но копетан Вася падмигнул и скозал: «Ниссы, нинаибу. Вещщ харошая, ностоящая вещщ».
Ужэ в поизде падароге дамой, я актрыл каропку и понил, пачиму копетан Вася недал открыдь этат Пандораз-бокс на месте. Он стоел каг вся ево паграничная заставва, вмезте с сабакаме и всеми пулимётаме. На уве-сись-том залотом ложе был зокреплён хировыибаный арнаменд из сиребра с кокимета ироглефами. Я бы никада не взял у босова пагронца такова дарагова падарка. Я бы смок, навернае, ево списдеть тойком, но вотак взядь?.. Ниуверен.
Помниу, пирет тем, каг я взял этод омулед в рукки, в голаву мне прешла мыстль «нахуйа ш ты аддал такую вещщ низнакомаму поцану, Вася ты, вася?». Йа вынул ево искаропки и в следуйущуйу сикунду упал наколени. Штото халоднае бутто укусило миня за пальтсэ, бутто мая вазлюблиная Галя Ким паслала вслед за мной в этай каробачке свайо нинассытное чорне валгалище в зоморожэном виде и оно цапнуло миня, папривычке стораясь всосадь внутырь сибя. Мидальйон шивельнулся и штота шипнул мне на жудкаватом изыке. Йа дажэ протризвел. Калямба вышил в тамбор, пазыбать, не сволился ли я спьянех шар с поизда и увидел, каг я ползою накорачках вакрук этаво омулета. И туд он гаворит: «Ты там блюйош или калдуешь, салобон?». Эта он миня таг отеческе нозывал. Салобон.
Кагда я услышэл «калдуешь», сразу всьо понел. Дети, вы можите гаворить про миня гадасти и назовать миня мерским песдуном, но это был имена тод омулед, каторэй мне был нужин. Имено тод, катораво таг ждал мой бизумный друк Ивонов.
ПРА КАГ ВСЬО ЗОКОНЧЕЛОСЬ
Я вирнулся дамой, вабъятия малодой жены и алчнава брата, жашдавшево вернудь сваи инвестицеи. Кщастью, пака мы с Калямбай ехали, у миня возстановилось кроваоброщение в хуйу и вернулазь спасобнасть выробатывать сперматазоеды, истащоная карейско-хахляцкой демоницэй Галей Ким. Ана рыдала на вогзале, хвотая миня за крайнюйу плодь, и спрашевала, накаво я астовляйу ийо. И тока вмишатильство спаситиля Калямбы, атарвавшево эту карейскую пийафку,