«Мы, русские, всех кормим». Будто кроме русских никого нет и другие не воевали. Написал книгу: что-то про войну, про комсомол, про сионистов… Будто сотрудничали с немцами. Я сама не читала, мне некогда, нужно о Катеньке думать, работать, но будто евреи плохо воевали, первые сбежали из Москвы, отсиживались в Ташкенте. Защитил кандидатскую диссертацию – на кафедре, которой папа когда-то заведовал. Потом Голубов забрал его в Москву. Слышал про Голубова?
– Да, слышал.
– Папе из-за него пришлось уехать.
– Папа говорил: «Не хотел с ним иметь дело. Не хотел писать чужую диссертацию. А Голубову – особенно».
– Голубов точно антисемит. Мне даже жена его жаловалась. «Я, – говорила, – сама на четверть еврейка. По дедушке. Он еще при царе крестился. Так он не может мне до сих пор простить крещеного деда. А сам-то ведь из буржуев, из поповского сословия».
Как-то сказала мне: «Вот вы – трудящаяся еврейка. А в Америке все евреи – богатеи. Все против нас. Поджигатели войны. И с врачами все не так просто. Берия выпустил, заметал следы, а потом не до того было. Не стали разбираться. Не хотели во всем этом копаться, потому что неизвестно, куда бы это все привело».
– Папа тоже говорил, что не все ясно. Могли заставить, могли сделать все, что угодно. Возьми хоть историю с Фрунзе. Ведь его наверняка убили. И Плетнева с Левиным судили – им шили убийство Горького, но Горького, похоже, действительно отравили. И с Бехтеревым дело темное199. Сталин крутил как хотел. Папа предполагал, что Жданову действительно могли помочь умереть, что Тимашук200, возможно, не виновата, она просто была затравленная, запуганная, одинокая женщина, там могло быть сразу много вариантов. Сталин был такой великий драматург и режиссер в одном лице, что никакому Шекспиру не приснится. Какой там Ричард III. Сталин не просто убивал, он творил свои расправы с величайшей любовью к искусству, прямо с чувственным наслаждением. Маньяк! Параноик! Он получал от процесса такое удовольствие, так любил играть с обреченными, будто кошка с мышкой, что его самого, в конце концов, отравили, а если не отравили, то точно поспособствовали умереть. Тираны очень часто умирают не своей смертью. Вряд ли где-нибудь еще в мире скрыто столько тайн, как в Кремле или в подвалах Лубянки.
На этом разговор закончился. Тетя Соня не стала больше ничего говорить о Валечке.
30
Три недели пролетели как одно мгновение. Увы, нужно было расставаться. Предполагали, на несколько месяцев, но Лёня не выдержал и осенью прилетел на неделю. А на зимние каникулы встретились в Москве. Валечка остановилась у двоюродного брата, у того самого Василия Лисицына из ЦК. Лёня же – по блату – в гостинице «Бухарест».
Два года назад, еще при папе, он впервые ездил в Москву с однокурсниками. Вместе с ними прожигать жизнь отправился и Юра Мартиросов, известный в городе ловелас и гуляка, сын местного вино-коньячного короля, – его отец, Иван Саркисович, руководил всей краевой