уточнил мастер. Никого в котловане не застав, Кочелабов обрыскал весь цокольный этаж, забрался повыше – бригады нигде не было.
«Во дела!», – совсем расстроился Кеша, переведя дух на тупиковой площадке. Здесь было сравнительно тихо, но то, что делалось внизу, прослушивалось четко: перестук компрессора, хырчание лебедки, вязкое хэканье топоров…
Кеша замер, внимая гулкой разноголосице звуков, как, бывало, надолго замирал, заблудившись в лесу и надеясь уловить хоть слабенький треск мотора, или хриплый вскрик петуха. В этот раз терпенье его вознаградилось.
– Ах так?.. Ну, держись! – донесся, словно из преисподней, сдавленный Шуркин голос.
«Влас резвится. Во, оглоед!» – перекрестил про себя напарника Кочелабов и побежал вниз по шатким, визгливым сходням.
На замусоренном щепой и стружкой «нуле» – грунтовой основой здания бригада разбирала сваленные в кучу лопаты. Очень вовремя успел придти Кочелабов. Занятый разъяснениями Лясота даже не ругнулся для порядка, только и сказал:
– А-а, жених пожаловал… С краю копать будешь, со мной.
И потянулись все цепочкой вдоль перевитой кабелями стены. Траншею предстояло отрыть не длинную – тридцать метров на вольном осеннем воздухе.
Кочелабов встал сразу за спиной Лясоты, обтянутой стареньким флотским бушлатом, и с таким нетерпением вонзил острие лопаты в податливый глиняный пласт, словно давно ждал этого часа. В охотку пошла привычная с детства работа.
Бригадир тоже махал лопатой сноровисто, но все же чуть реже, чем сосед. Когда Лясота ушел в землю по колени, Кеша уже стоял на ладонь ниже. Приметив, что обходит закоперщика, Кочелабов почувствовал, будто силы у него прибавилось вдвое: знай наших! Хоть и выпил вчера изрядно и самочувствие неважнецкое, а обставляет самого бригадира.
Здорово наловчился орудовать лопатой Кочелабов: копай глубже, кидай дальше, пока летит, отдыхай. Правда, чем ниже шел пласт, тем более вязкой становилась глина, но и это не в тягость – резче тычек, резче взмах. «Ай да Кочелабов! Попробуй-ка догнать его бригадир!..» Так, увлекшись работой, без удержу нахваливал себя Кочелабов.
Когда бортик траншеи поднялся выше пояса, оглянулся Кеша на Лясоту, а у того лишь лопата над насыпью мелькает. Если не перегнал Кочелабова, то наверняка на равных идет бригадир. Вот тебе и дохвастал!
Обозлился на себя Кочелабов, заспешил, и лопата тотчас криво в землю пошла, да там и залипла. Сразу тягостней стала работа. И вчерашнее питье, и сегодняшний хилый завтрак – все напомнило о себе, дождавшись срока.
День тянулся и тянулся, долгий, как эта траншея. Казалось Кочелабову, что конца ей не будет: сколько ни копай, все так же станут теснить с боков пропахшие сыростью пласты глины… Смутное беспокойство рождали в Кочелабове эти влажные, идущие из глубины земли запахи. Словно напоминали они ему о недавнем… Неужто о тех днях, когда расчищал Кеша старый, выкопанный прадедом колодец?..