душе у нее, оказывается, тоже не осталось опоры, за которую можно было бы мысленно ухватиться.
Нечто подобное Сапфо впервые испытала примерно год назад, вскоре после свадебного торжества, когда со всех сторон до нее начали доноситься услужливые сплетни о многочисленных наложницах Керикла.
Теперь даже смешно вспоминать о том, какой же нестерпимой была обида молодой жены на всех этих сплетниц и продажных гетер. Все они бессонными ночами подвергались самым страшным проклятиям!
О, как же безутешны были рыдания Сапфо после очередных новостей о былых и даже – хотя это казалось вовсе немыслимым! – настоящих похождениях любимого супруга. Оказывается, она – не единственная, не самая-самая, вовсе не та, кто дороже солнечного света, как говорил однажды Керикл с дрожью в голосе. Она просто замужняя молодая женщина из богатой семьи, которая должна благодарить богов за то, что Керикл именно ее осчастливил своим выбором и взял в законные супруги.
Невинность моя, невинность моя,
Куда от меня уходишь?..
Теперь никогда, теперь никогда
К тебе не вернусь обратно[18].
Сапфо до сих пор ясно помнила жесткую усмешку, появившуюся на губах Керикла, когда она попробовала завести разговор о его изменах.
«Тебе не нужно ничему удивляться, – сказал он тогда без малейшей тени смущения. – Так на земле всегда было и так будет. Потому что я – мужчина. И этим все сказано».
И Сапфо увидела, какой гордостью при этом вспыхнули его глаза. Как же она любила этот гордый, немного горбоносый профиль Керикла, когда он отворачивался и с победным видом смотрел куда-то вдаль, никого не замечая вокруг. Но, оказывается, не только она одна…
Она до сих пор помнила четкий, геометрический узор, которым был расшит край его широкого хитона, множеством складок напоминавшего остановившееся море.
Тогда, глядя на этот узор и стараясь сдерживать слезы, Сапфо впервые подумала, что муж действительно стал для нее линией горизонта, всем миром, вселенной… Но разве сам Керикл в этом нуждался?
Сапфо хорошо запомнила, какими холодными, словно сделанными из металла губами поцеловал Керикл последний раз ее в щеку на прощание, провожая на корабль, отплывающий к берегам Сицилии.
«Ты скоро вернешься домой, Сапфо, и родишь мне троих сыновей, которые разделят мою славу», – вот что сказал Керикл на пристани, строго глядя Сапфо в глаза.
Но наследника Керикл так и не дождался.
Вскоре, почти сразу же после прибытия в Сиракузы, беглецов догнала весть, что почти все мятежники погибли от руки тирана. Одним из первых в списке погибших значился Керикл.
Сапфо испытала при этом еще более странное чувство, чем даже то, которое посетило ее на корабле, – ей показалось, что она тоже умерла вместе со своим мужем и отправилась в царство вечных теней. Но только своей, особенной дорогой, незаметно пролегавшей где-то среди широких сиракузских улиц.
Та жизнь, которую Сапфо вела до и после замужества,