нужен, а сам чуть не полблокнота исписал. И слова какие знает! «Термолюминесценция»! С первого раза и не выговоришь.
Маленький осколочек, найденный возле «киноэкрана», молодой человек на всякий случай припрятал. Пригодится.
– Думаю, для первой разведки более чем достаточно, – подытожил Отто Ган, пряча блокнот. – Пора собираться. Все, что могли, сделали.
Никто не возразил, только Тони Курц, покосившись на гладкий камень «киноэкрана», проговорил негромко:
– А мне почему-то кажется, что главного-то мы и не увидели.
Человек и его комната. Портрет в интерьере.
…Пухлые щеки с ямочками, тяжелый, слегка вздернутый нос, яркие губы, серые глаза под изящными бровями. Седеющие волосы аккуратно зачесаны наверх. Дорогой светло-коричневый костюм, пиджак нараспашку, галстука нет, ворот кремовой рубашки расстегнут. Сильные руки, ухоженные ногти.
Тисненый линкруст по стенам, тяжелая люстра на цепях, окна скрыты шторами, пол – ковром.
Диван темно-коричневой кожи с неярким блеском, открытая бутылка французского коньяка на маленьком столике, хрустальные рюмки. Правее тумбочка, радиоприемник – немецкий «Телефункен». Стол мореного дуба. Зеленая столешница пуста, нет и чернильницы, только овальное зеркало в бронзовой раме.
Мухоловка стояла лицом к дивану, напряженная, нервная. Руки по швам, пальцы впились в ладони. Серая форменная рубашка, нашивка на рукаве, строгая темная юбка. Недавно подстриглась, короткие волосы стали еще короче.
Мягкий табачный дух. Рядом с коньячной бутылкой – тяжелый портсигар старого серебра. В углу часы с медным маятником, маленькая стрелка на семи, большая на двенадцати. Утро ли, вечер, не разобрать.
Сидевший на диване потянулся за портсигаром, нажал на кнопочку (желтый камешек в оправе), раскрыл, достал папиросу.
Улыбка.
– Тебе очень идет форма. Жаль, ты редко ее надеваешь.
– Я… – девушка сглотнула. – Мне рубашка не нравится. На юнгштурмовку[34] похожа.
– Уверен, тебе бы очень шла юнгштурмовка.
Щелчок зажигалки. Первая, самая сладкая затяжка.
– Кури, Анна! Если хочешь, возьми «Житан», он у меня в ящике стола.
Девушка мотнула головой.
– Не хочу. Я сейчас почти не курю, господин…
Улыбка пропала, мягко дрогнули губы.
– Постарайся не нарушать наш уговор. Никаких титулований, раз мы не в служебном кабинете. Бери сигареты.
Мухоловка покорно кивнула.
– Извини, Эрц. Я… Я свои.
Нащупала лежавшую на стуле сумочку, выхватила пачку. Не удержав в руках, выронила на ковер. Тот, кого назвали Эрцем, отложил папиросу, встал, шагнул ближе.
– Нервы у тебя совсем никакие, девочка! Иди сюда.
Обнял за плечи, отвел к дивану, усадил. Горлышко бутылки негромко ударилось о хрусталь.
– Глотни. Очень неплохой «Мартель».
Девушка выпила коньяк, словно лекарство – залпом, почти не чувствуя вкуса. Сжала пустую рюмку в кулаке,