и ловко прячущихся в колючих ветвях можжевельника.
Лэя, вчера очень живо разговаривавшая с братьями, сейчас почему-то молчала и смотрела вперед, крепко сжимая в руке лямки сумки.
– Давай я помогу тебе? – предложил Кели, нагоняя ее и уже протягивая руку.
– Нет-нет, она совсем легкая, – отказалась от помощи Лэя, и Кели осталось только сравняться с братом и мысленно сказать ему: «Странно она себя ведет».
Ранд не ответил, но продолжил исподлобья наблюдать за девушкой. Когда они вышли к городу, внезапно появившемуся перед глазами, Ранд окликнул Лэю и требовательно спросил:
– Ты собираешься уехать вместе с нами?
Девушка несколько смущенно посмотрела на него из-за плеча и сказала:
– Да.
– Нет, ты не поедешь.
– Поеду.
Кели и не заметил, как Ранд стремительно отделился от него, подошел к Лэе и взял ее за локоть, останавливая. Заглянув ей в глаза, он жестко сказал:
– Ты останешься здесь.
Лэя посмотрела на его ладонь, держащую ее руку, собралась с духом и выпалила, как на духу:
– У меня здесь ничего нет и никогда не будет.
– У тебя здесь семья.
– Приютившая меня на время. Им я оставила записку, они меня не потеряют.
Темно-синие глаза смотрели и умоляюще, и решительно, но Ранд не отступил.
– Куда ты поедешь? Ты еще слишком молода для этого!
– Не моложе вас, – самонадеянно заявила Лэя, но руку почему-то не отдернула.
– Мы не можем взять тебя с собой, потому что очень спешим, – сказал Кели. – Прости, но нам правда не до того, чтобы везти тебя куда-то.
– Меня и не нужно никуда везти! – возмутилась Лэя. Ранд отпустил ее локоть и сурово поинтересовался:
– И куда же ты собралась одна-одинешенька?
– В Паналпину, – уверенно ответила Лэя.
– И что ты будешь делать там?
– Найду работу, сниму квартиру и буду жить. Все лучше, чем здесь.
В ее голосе слышались дерзкие интонации, свойственные одной только молодости. Молодости, которая всегда уверена в своей правоте и которой мечты застилают разум, заставляя верить в реальность абсолютно несбыточных фантазий. Рандольф, только-только собравшийся отчитать Лэелию за ее неосмотрительность и глупость, осекся. Он посмотрел девушке в глаза и вдруг понял, что у него нет таких слов, которые могли бы вразумить ее. Поза, в которой стояла Лэя, выражение ее лица, взгляд – все твердило о серьезности ее намерений и полном нежелании прислушаться к голосу рассудка.
– Не отговаривайте меня, пожалуйста, – попросила она. – Я все равно поеду.
– Но ты ведь девушка! – воскликнул Кели.
– Быть девушкой, по-твоему, – это приговор?
– Нет, но девушка – это беззащитность. Ты не сможешь противостоять многому, что встретишь на своем пути. Случись что, тебе не к кому будет обратиться! И тебе всего лишь девятнадцать! –