живешь? – спросил Ранд.
– За городом, возле леса.
– Как тебя зовут?
– Лэелия.
– Означает лунный цветок, так ведь?
– Да, меня мама так назвала, – вытирая слезы, ответила девушка.
– Очень красивое имя. И необычное. С ним связана какая-то история? – Поинтересовался Келемен.
– Я родилась ночью, когда в окно светила полная луна. Мама решила, что это добрый знак. Мол, само небесное светило захотело взглянуть на меня в первые секунды моей жизни, – Лэя постаралась улыбнуться. – А как вас зовут?
– Я Келемен, но можешь называть меня Кели. А это Рандольф. Ну, тот, который серьезный.
– Меня зовите Лэей. – Сказала Лэя, а потом взволнованно спросила: – И где же вы теперь остановитесь? Обратно в трактир вам нельзя, вас могут зарезать ночью. Тут люди злые живут, злопамятные. Они вам не простят.
– Ничего, у нас с собой палатка, можем переночевать в лесу, – сказал Ранд, Кели добавил:
– А консервы куда вкуснее того супа, который готовится в этом трактире.
– Да уж, суп у них дрянной. – Лэя робко улыбнулась. – Но ночевать в лесу вам не придется: останетесь на ночь в моем доме.
– Нет, – отрезал Ранд. – Мы только проводим тебя, а остальное – наша забота.
– Да нет же, вы не поняли! Я живу с дядей, тетей и их шестью детками. Дядя – лесник, так что наша хижина стоит на окраине леса. А дом-то большой, так что вам точно хватит места.
Ранд и Кели подумали с минуту и уточнили:
– Мы точно никого не потревожим?
– Ну что вы! Как можно потревожить кого-то в доме, в котором и без того шесть детей?
Путь до хижины лесника, при том что она находилась за городом, составил всего пятнадцать минут. Но идти пришлось в такой кромешной тьме, да еще и между сгущающихся деревьев, что Кели и Ранду было не по себе. А Лэя уверенно шагала вперед, светя себе неярким фонариком.
– И как ты не боишься тут ходить?
– Сама не знаю, уже привыкла.
– А зачем ты вообще работаешь в таком ужасном месте? – Спросил Кели.
– Нужно же приносить деньги в семью, – откликнулась Лэя. – Дядя с тетей и так многое для меня сделали после смерти родителей. Не хочу сидеть у них на шее.
Ранд и Кели по привычке переглянулись, но почти не увидели лиц друг друга в темноте. А Лэя продолжала:
– И, вообще, я коплю деньги, чтобы уехать их этого места. Вы бы знали, как оно опротивело мне за те семнадцать лет, что я живу здесь!
– Тебе семнадцать? – удивился Кели. – Я думал, ты старше.
– Мне девятнадцать, первые два года своей жизни я жила в Паналпине. Потом там началась война, маму убили, отец погиб в бою, и меня забрал к себе дядя. Я очень благодарна ему за это, но… Всемогущая Чета, как же я ненавижу Юзань и вместе с ней всю Фанагорию! Когда-нибудь я уеду отсюда… И больше никогда не вернусь.
Она помолчала немного, а потом спросила:
– Куда вы едете?