Зачаровывают все их движения – даже самые ожидаемые… А презираю их – за эту вот самую ожидаемость. Избитую, никакую – обнуляющую всю красоту их жестов.
Он говорил очень близкие мне вещи, волей-неволей – не чувствуя одобрения к его действиям – я чувствовала единение с его сущностью.
И что того значимее – начала ощущать, что это происходит и в нем самом…
И ему, и мне – выпал шанс наконец-то говорить и слушать интересные слова: ибо мы понимали, что оба слышим больше, чем произносится вслух.
Было приятной неожиданностью встретить того, кто мыслит также, и также открыто – что ещё важнее – признает это, не стесняется, не осуждает себя за это – а выпячивает наружу, как красную тряпку перед быком, как знамя самого себя – «реагируй или не реагируй, но делай же что-нибудь!»
Даже самые неуважаемые незнакомцы могут сказать по-настоящему верные вещи и стать уже менее неуважаемыми. По капле, по слову – друг для друга мы перетекали из абсолютно чужих (которых вокруг море) – в значимых людей.
Мы ещё не думали о том, как употребить друг друга, как завершить это начатое, не думали о том, что кто-то ведь должен будет проиграть (ибо мы не умели играть в игры, где выигрывают оба) – мы умели получать победу только ценой чьего-то проигрыша.
В этом разговоре небыло ещё ничего – и именно тем он и был прекрасен: можно было расслабиться и говорить, говорить…
Иногда он даже начинал размахивать руками, забываясь (если, конечно, не играл этого передо мной):
– Я раздосадован этой жизнью, говоря по правде… Всё так много раз испробовано, что стало безвкусно. Я живу, как будто бумагу жую и сплевываю. Невкусно, невкусно… вы же понимаете? Ах, и зачем я спрашиваю – вижу же, что тысячу раз «да»… Вижу – и как это сейчас кстати, как кстати! Отдохновение души… Легкость говорить так, что слышат… Ведь вы слышите же, ведь мне оно не кажется? Если вы киваете из вежливости, как все эти милые мои героини из прошлого, то это ведь будет убийственно для меня в этот миг… Поэтому если так – лучше промолчите о том. Дайте мне шанс верить, что вы – это Вы… что за этим больше, гораздо больше всего, о чем мы сейчас так внешне – но только внешне! – так поверхностно говорим. Вы – совсем не романтическая героиня… Как мне это нравится в вас сейчас, как нравится!
– Вы живая, – продолжал он, – настолько, что вот сейчас уже смотрите на меня с насмешкой, как на очарованного дурачка – и знаете при этом – в отличие от всех них, вы-то знаете! – что очарован я не вами, а тем только, что вы пришлись сегодня так кстати. Разбавили мою скуку. И свою ведь не меньше! Вижу, что не меньше.
Я покачала головой и демонстративно похлопала его речам, дабы прервать их накал.
Но накал не ослаб, а будто только усилился от этого:
– Да вы само очарование! Этот дьявольский взгляд, совсем-совсем дьявольский… Да будь я не я – я бы тотчас в вас влюбился! Себе на беду, ведь не меньше же, правда? Я в вас не усомнюсь – вы иначе не влюбляете.