беде?
Воля покойного была исполнена. Абакара похоронили в тот же день на татарском кладбище с соблюдением всех мусульманских обрядов.
Молчаливым, задумчивым стал Манаф. Он почти не работал в мастерской. Придя домой после работы в порту, уходил и возвращался поздно ночью. В одиночестве нередко томила Джавада тоска по родному аулу.
– Брат, наступила весна, когда же мы поедем домой? – спрашивал он часто у Манафа.
– Скоро, когда меня отпустят товарищи.
Джавад понимал, что брат его нужен городским товарищам для осуществления тайной связи с моряками. Часто думал о матери. Манаф послал ей телеграмму и деньги. Ответа не было. Не до ответа, наверное. Не подорвала бы недобрая весть силы старухи, опасался Джавад.
С каждым днём труднее становилось с хлебом. Иногда часами простаивал мальчик в очереди у частной пекарни. Ещё труднее было с мясом. Выручала рыба. Самым оживлённым местом был теперь рыбный базар, расположенный недалеко от бухты Жемчужной.
– Джавад, царь отрёкся от престола! – закричал Вовка, вбегая в мастерскую.
– Что такое «отрёкся»?
– Понимаешь, не хочет больше быть царём.
– Вах! Почему?
– Дедушка Спиридон говорит, не может царь править народом, не умный, а потому злой. Воевать не умеет, не хотят люди ему подчиняться.
Джавад вспомнил небольшого роста человека в офицерском мундире, с неподвижным, бледным лицом, рыжей бородкой.
– Вовка, а ты хотел бы быть царём? – спросил Джавад.
– Конечно, хотел бы, плохо, что ли? Конфеты целый день есть.
Ребята выбежали на улицу. Смешавшись с толпой, они дошли до площади. Здесь в центре толпы стоял человек. Энергично размахивая рукой, он громко и горячо говорил. Стёкла пенсне ярко поблескивали на солнце. Джавад узнал товарища Олега. Закончив речь, он соскочил на землю. Вслед за ним на «трибуну» забрался среднего роста плечистый матрос. На поясе у него висела деревянная кобура маузера.
– Назукин, Назукин, – прошелестело в толпе.
– Граждане! Дорогие товарищи! Братья матросы! Только советская власть может дать нам истинную свободу, равенство, землю крестьянам, фабрики и заводы рабочим. Ни царь, ни Временное правительство…
Джавад не слушал оратора. Он искал глазами брата среди тех, что стояли возле сложенной наспех трибуны. И увидел его. Манаф был рядом с портовым грузчиком Василием и товарищем Олегом…
– Вот теперь мы можем собираться в дорогу, – сказал Манаф, с радостным лицом вбегая в мастерскую. – Через день будем в поезде.
Манаф, приподняв ночью одну из досок пола, стал доставать винтовки, пистолеты разных систем, ручные гранаты. Глянув на изумлённое лицо Джавада, он, приложив палец к губам, стал аккуратно заворачивать оружие в бельё, одежду, тряпки, газеты и всё это укладывал на одеяло, матрацы, заворачивал, потом туго обвязывал верёвками.
– Время ещё тревожное, в пути всё может случиться. Ты поедешь в отдельном купе. Эти вещи внесёт Василий. Помнишь портового грузчика?
– Помню.
– Он