мама Ольга Александровна накрывала овальный стол в Жениной комнате к вечернему чаю. Ольга Александровна, интеллигентная дама, вдова зубного врача, скончавшегося ещё до революции, олицетворяла в семье старый трудовой Петербург.
«Как у Юры элегантно, – подумал Николай Кузьмич. – Ничего лишнего, а что есть – один стиль. Огромный красного дерева времён Александра Первого письменный стол, книжный шкаф тоже красного дерева, тахта с ковром. Над тахтой охотничьи ружья[4] Юрия Аркадьевича. На окнах Женя почему-то никогда не вешает никаких занавесок. Им хорошо, четвёртый этаж, окна выходят в сквер, домов близко нет. Только купола Воскресенской церкви.»
– Покажи, покажи свои марки Николаю Кузьмичу, – подталкивает своего сына Володю Тамара Иосифовна, сестра Евгении Иосифовны. Володя застенчивый юноша лет пятнадцати, талантливый рисовальщик. Марки он стал собирать недавно, а Николай Кузьмич старый заядлый коллекционер.
В отличие от своей сестры Жени, Тамара Иосифовна ничем не походит на мать. Маленького роста, полная, она всегда, даже дома ходит на очень высоких каблуках в узких коротких юбках. Она высвечивает волосы перекисью водорода, стрижётся и делает шестимесячную электрозавивку мелкими кудряшками. Очень ярко накрашивает губы. Ничего этого ни Женя, ни Катя себе никогда не позволяли. Они старались выглядеть как можно более естественно.
«Как жаль, что Тамара разошлась с его отцом, – подумал Николай Кузьмич. – Ей, видите ли, не хотелось “унижаться”, обстирывать его, готовить еду, хозяйничать. Эмансипация! А мальчику так нужно мужское влияние. Юра, пожалуй, мог бы в какой-то степени заменить Володе отца, но у него нелады с Тамарой.»
Сели ужинать. Крахмальная скатерть. Сахар в серебряной сахарнице. Немного соевого молока, но в изящном фарфоровом сливочнике, подстать заварному чайнику. Варенье в хрустальной вазочке. Семь печенюшечек красиво разложены на тарелочке. Нарезанные тонкие кусочки хлеба, и даже несколько ломтиков сыра на специальном фаянсовом подносике.
«Вкусно, – подумал Николай Кузьмич. – Но я бы не отказался от порции какой-нибудь каши перед чаем.»
Он сделал себе бутербродик с сыром. Второй делать было неудобно.
– Берите печенье, – угощает Женя.
Он взял печеньице.
– Я слышала, что Харитон вместе со своими коллегами уезжает в Казань, – обратилась Женя к мужу.
Это означало, что эвакуируется предприятие №№. Юрий Аркадьевич ничего не ответил. Ю.Бэ (Харитона) он недолюбливал: Юлику всегда подавай взрывы. Сейчас он незаменим: новые взрывчатые вещества! Пусть Юлик их и делает. Сам Юрий Аркадьевич этим бы заниматься не стал.
– Я всё-таки не понимаю, – вдруг сказала Тамара Иосифовна, – почему начальник мобилизационного отдела сразу не отдал Юре паспорт?
Все переглянулись. Юрий Аркадьевич поблагодарил Ольгу Александровну, молча встал из-за стола и отошёл к окну. Там в темноте виднелись обветшавшие, без крестов купола церкви.
Николай Кузьмич поспешно допивал не размешанный сахар. Женя