rel="nofollow" href="#i_006.jpg"/>
С каждым днём в городе становилось всё тревожнее. Формировалось ленинградское ополчение. Герценовский институт стал районным центром – вербовочным пунктом и для народного ополчения, и для отрядов, строивших оборонительные рубежи.
Тысячи людей проходили через институтский садик с чугунной решеткой и старыми липами. Столики регистраторов стояли прямо во дворе. Было шумно и напряженно.
Однажды под вечер, когда уже отшумел и закрылся вербовочный пункт, Николай Кузьмич сидел у себя в учебной части Института. Он составлял необходимые к его докторской диссертации таблицы о заражённости рыб жаберными цистами: Война – не война, и тем более, что война! Надо привести всё в порядок. Собственно, диссертация уже готова. Материал весь собран. Экспедиций больше не потребуется. Осталось написать всего две главы. Если бы не война, защищать можно было бы уже в 1942 году.
Вдруг он увидел перед собой запыхавшуюся старушку. Жакет расстегнут, шарфик выбился наружу, беретик сполз на затылок. Пряди седых волос прилипли ко лбу. Лицо мокрое то ли от пота, то ли от слёз.
– Что вы хотели? – спросил Николай Кузьмич.
– Мне приёмную комиссию.
– Приёмная комиссия – по приёму студентов в Институт здесь была в июле, – сказал Николай Кузьмич, вспомнив, что до сих пор не снято объявление на дверях деканата. – Но вы-то что хотите?
– Про сына узнать, где он, куда вы его направили?
– Мы никого никуда не направляем. Здесь учебная часть. Студенты учатся.
– Конечно, на обучение. Он же рядовой необученный. Его по болезни не брали.
– Куда не брали?
– На фронт. А вчера пришла повестка. Его призвали добровольцем в ополчение.
– So gennante добровольцы[5], машинально отметил про себя ходившую тогда горькую шутку Николай Кузьмич. А вслух произнес: «Ополчение – это не здесь. Это во дворе. Вам нужен вербовочный пункт, а у нас учебная часть института. Но вербовочный пункт уже закрылся на сегодня. Уже поздно.»
– Как это не здесь?! Мойка, 48. Он получил повестку сюда явиться. Сюда он и пошёл.
– Но у нас нет никаких списков, куда его в ополчении записали.
– Совести у вас нет! Один ничего не знает, к другому отсылает, тот тоже ничего не знает. Сын сюда пошёл. Где ж мне его искать, живой он или уже убитый?! Где ж я его найду? Я его и повидать не успела, не простились. Меня с фабрики не отпустили, по две смены теперь работаем. Я домой пришла, а его нет. Соседи сказали, как пошёл – не возвращался.
Николай Кузьмич не знал, как объяснить этой женщине, что он действительно не может ей ничем помочь.
– Да вы присядьте, отдохните. Давайте подумаем, как вам лучше быть. Знаете, ведь вербовочный пункт передаёт все списки в районный военкомат. Пойдите туда, и там вам точно всё скажут.
– Вы думаете, они скажут?
– К ним поступают все сведения. Вы знаете точно, на каком вербовочном пункте он был. Они найдут списки и вам скажут, куда он направлен.
– А