девочку, к которой питал неожиданную для самого себя слабость, и подкидывал её к потолку. – Аааа, попааалась, егоза!.. Хозяйка, можно, моя Белка в хате подождёт? На дворе дюже холодно…
– Да пускай уж, – делано ворчливым голосом соглашалась Дуся. – Садись сам-то обогрейся, выпей чаю.
Мальчики тем временем тискали собаку, которая радостно облизывала всё, что попадало под её шершавый язык. Белка, смышлёная лохматая дворняга, которая до этого, поскуливая, переминалась на передних лапах у порога и отчаянно мотала хвостом, услышав Дусино разрешение, шумно вздыхала и устраивалась на половичке, положив голову на лапы.
Михалыч был из породы молчунов, простой работящий мужик, привыкший общаться с миром больше посредством работы, чем слов. Когда его умелые, ловкие руки были не заняты, он становился замкнутым и косноязычным. Приходя к Матвеевым, он не докучал им разговорами – молча потягивал свой чай, немногословно отвечал на вопросы Алексея, наблюдал, как ребята готовят уроки. Хозяева сперва стеснялись его молчаливым присутствием, но вскоре привыкли и, поздоровавшись, возвращались к своим делам. А Танюша обычно устраивалась у гостя на коленях и принималась щебетать, рассказывая ему о каких-нибудь пустяках или читая книжку с картинками. Обеспечив Михалыча чаем, Дуся не забывала и о Белке – ставила перед ней миску с остатками ужина. Собака радостно вскакивала, благодарно облизывала Дусины руки и принималась за угощение.
В феврале, с первыми ростепелями, на участки стали наведываться хозяева – озабоченно разглядывали постройки, проверяли освободившиеся из-под снега штабеля кирпича и досок, переговаривались, расчерчивая руками воздух. В талом снеге появились тропинки, загудели натужно грузовики, буксуя в грязных колеях, застучали молотки. Посёлок стал оживать.
Чем длиннее становился день, тем веселее шла работа. К майским праздникам большинство домов засияло новенькими окнами, а кое-где хозяйки уже повесили цветастые занавески. Новосёлы перекапывали целину, а у самых расторопных кучерявились молодой зеленью первые грядки.
Едва сошёл снег, Матвеевы распланировали сад. Алексей ещё зимой договорился со своим сослуживцем, который жил в станице, насчёт саженцев, и теперь ребята под его началом сажали яблони и груши, черешни и курагу, а по границе участка – крыжовник и малину. Со стороны улицы, перед домом, Дуся заботливо поливала свою любимую «персидскую» сирень: в конце марта, как водится, наступила сушь, и до первых ливней воду на полив приходилось носить от колонки. Но, кажется, обошлось, и на кустах зазеленели первые листочки. А накануне Первомая в посёлок дали свет, и он окончательно обрёл жилой вид…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1.
Ивану Ильичу приснился Батя. Не то чтобы Дедов был суеверен, но этот сон был пугающе реальным – снилось, что Батя сидит за кухонным столом на веранде, курит и разговаривает с кем-то через открытое окно. А за окном цветёт