Аня, Лёша-Рыжий. Ещё присоединился папа Фокса. Ребята взяли фонарики. А Слим – мини-радио с большой колонкой (чтобы не скучать по пути). На этот раз исследовательская экспедиция спустилась в подвал, который под землёй вёл в морг, потом добралась до шестого этажа. Фонарики помогали обнаруживать странные детали. Вот электрощит с раскрытой дверцей, на дверце надпись «морг», а мелом приписка: «Осторожно, работают люди!». Вот стена, в трех местах забрызганная мелкой изморосью марганцовки (или не марганцовки?). Вот недавняя надпись мелом: Whot? (Кто?). Это whot встречалось нам постоянно – на дверях, на стенах и даже на полу, на остатках паркета.
Но, тем не менее, былого страха и след простыл. Слишком многолюдно, слишком «фонарично». А тут мы с фоксовским отцом ещё припомнили, что когда-то нам в этой больнице, чуть ли не в одно время, удаляли гланды. И даже нашли эту операционную.
Там мы остановились у операционного стола, заляпанного краской, и заспорили: тут ли мы расставались с собственными гландами или нет? Мальчики и девочки заскучали и, показалось, пожалели, что взяли с собой взрослых.
И тут, чтобы восстановить экстрим-настроение, я предложил одну невинную штуку. Раньше хорошо известную всякому по опыту пионерлагерей. «Подъём человека одними указательными пальцами». Быть таким поднимаемым человеком вызвался Андрюха-Мелкий. Мы уложили его на операционный стол. Выключили фонарики. Подсунули под него свои указательные пальцы. Я стал объяснять:
– Сейчас повторяем за мной по кругу одну и ту же фразу. И как только дойдёт до фразы: «Пусть черти хоронят!», – все вместе поднимаем Мелкого вверх.
– Получается, я как бы умер? – спросил Мелкий.
– Да, нет. Это просто типа считалки. Поехали! Барин умер… – начал я заунывным голосом.
– Барин умер, – хорошо подыграл мне Фокс.
А вот на Андрее из Радужного случилась заминка. Он пытался сказать считалочную фразу, но голос не слушался. Он выдернул пальцы из-под Андрея и отскочил в сторону: «Я не буду!».
Мы продолжили без него.
– Будем хоронить!
– Будем хоронить!
– Будем хоронить…
– Не будем хоронить!
– Не будем хоронить!
– Не будем хоронить… – я вслушивался в голоса ребят и чувствовал, как полны они страхом. Это был не тот страх, который когда-то в советско-пионерские времена неизбежно рождался на таких вот «дурилках», страх перед всякой нежитью! У нового страха новых ребят была совсем другая природа. Они, показалось мне, вдруг разом испытали неловкость, оттого что их втянули в какой-то странный ритуал. Старая игра-пустышка (по крайней мере, такой она казалась нам лет тридцать назад) современными подростками воспринималась всерьёз. Примерно, как «чёрная месса», знакомая им по книгам и фильмах. И даже по рассказам! Славная моя компания, видел я уже, боится, но боится не мертвецов, упырей и прочего сброда, а боится покушения на собственную