со сном бодрость. Открывает глаза и закрывает. Ему только что снилось, что он пишет за компьютером, с усилием выводя каждую букву, хейт, айр и чего-то там ещё. Ясный день за занавесками с насмерть убивающим чужих солнцем и столь же беспристрастно лелеющим лаской своих. Сон за сном. То черный младенец, то шершни.
Я у себя в комнате. Действительно просто день, солнце и никакой любви, потому что нельзя не пойти на работу.
Голова болезненная, и хочется насиловать, грабить, убивать и обязательно бесчинствовать. Не надо было вчера бражничать с этими мониторными монстрами. Со снов началось, а потом уже понеслось, покатилось и случилось убийство по-настоящему. Странное чувство: может быть, мне этот ангел и привидевшийся закопанный в грязь ребёнок и наколдовали больных на всю голову геев? Вначале были явления во сне. Или наоборот – вначале я заинтересовался темой убийств геев, а потом уже мне стали сниться страшные сны…
То, что я совершил убийство, совсем некстати. Как бы не засудили. И то, что я – не Раскольников, тоже понятно: никаких мук совести.
Однако пора и на работу, утро позднее, но в редакцию приходят в десять, в одиннадцать, в двенадцать утра. Только собрался выходить из дома, как звонят на стационарный телефон. Кто бы это мог быть. И телефонная трубка говорит мне в ухо человеческим голосом:
– Ну, что, ссышь? Обосрался, козёл? Членом по губам тебе уже провели! – под адский хохот человечье зверьё шумит и шуршит, долго – но я не звоню ни в какую полицию для определения номера, потому что знаю, именно этого на том конце провода и хотят, чтобы в последний миг обломать и бросить трубку, – а потому её бросаю, и в этот миг доносится: «За смерть нашего брата ты ответишь!»
Надо овладевать философией всепрощения. Очень полезно. Или бесполезно. Не знаю. Неужто на меня нападут? Ограбят по дороге? Изнасилуют? В этой стране на улице никто не вступается за жертву. Все проходят мимо. Таков уж наш обычай. Своя хата с краю. Едины для Латвии. В своём похуизме.
Оглушительный звон безумит меня. Я вздрагиваю. А, это просто будильник на мобильном телефоне. Я в кровати у себя в квартире.
Вся эта депрессия потому, что я несвободен, работаю на дядю, отсюда и плохое настроение, и всякие зависимости, но я не могу соскочить с этого поезда. Плохие сны – как алкоголизм, и я, хотелось бы думать, не навек алкоголик. Люди хотят бросить пить, но не хотят бросить работать, а трудно сделать одно и не делать другого; вы скажете, а на что и на какие деньги тогда жить? И я не знаю. И я тоже алчу лаза наружу к свободе. Во вчерашнем пьянстве так же нет никакого смысла, как и в моей работе. Или всё-таки есть? Не, мне интересно, что это у нас в городе за повальные убийства геев, отчего, кто виновен. Даже если и угрожают, как сейчас было по телефону, пускай. Тоже прикол. А вот что совсем не прикол, это что я зависим от начальников-козлов. Не могу не ходить на работу, даже если она меня заколебала. Плохо жить из-под палки, но как по-другому, не знаю. А если ещё и в тюрьму