оставить ведерко за дверью. А все потому, что из-за жары мы в чем мать родила, окно нараспашку, над крышами домов носятся ласточки, а если в ночи подойти к окну, то можно разглядеть крошечных летучих мышей, охотящихся над деревьями и домами, и мы пьем капри, и дверь на запоре, а в комнате так тепло, что достаточно одной простыни, и всю теплую миланскую ночь напролет мы занимаемся любовью. Вот как должно быть. А сейчас я быстро поем и пойду к Кэтрин Баркли.
В столовой все говорили наперебой, а я налегал на вино, так как не быть нам сегодня братьями, если я слегка не приложусь, и обсуждал с нашим священником архиепископа Айрленда, судя по всему, достойного человека, претерпевшего много несправедливостей, в чем я, как американец, был повинен, хотя ни о чем таком даже не подозревал, однако делал вид, что в курсе. Было бы невежливо не знать о них ничего, выслушав блестящее объяснение причин, которые в конечном счете выглядели недоразумением. По-моему, у архиепископа была замечательной фамилия[7], а родом он был из Миннесоты, из чего рождались чудесные словосочетания: Ирландия миннесотская, Ирландия висконсинская, Ирландия мичиганская. Особый шарм ей добавляло то, что она звучала как Айленд[8]. Нет, не в этом дело. За ней стояло нечто более существенное. Да, святой отец. Верно, святой отец. Возможно, святой отец. Нет, святой отец. Может, и так, святой отец. Вы знаете об этом больше меня, святой отец. Священник был человек хороший, но скучный. Офицеры нехорошие, но скучные. Король хороший, но скучный. Вино плохое, но не скучное. Оно снимает с зубов эмаль, которая остается на нёбе.
– Священника посадили в кутузку, – говорил Рокка, – после того как при нем нашли трехпроцентные облигации. Все происходило, естественно, во Франции. Здесь бы его не арестовали. Он отрицал свою причастность к пятипроцентным облигациям. Это было в Безье, на юге. Я как раз был там и, прочитав об этом в газете, отправился в тюрьму и попросил свидания со священником. Было совершенно очевидно, что он эти облигации украл.
– Ни единому слову не верю, – заявил Ринальди.
– Дело твое, – сказал Рокка. – Я это рассказываю святому отцу. История очень поучительная. Он как представитель церкви ее оценит.
Священник улыбнулся.
– Продолжайте, – сказал он. – Я слушаю.
– Конечно, происхождение не всех ценных бумаг, которые там были, удалось объяснить, но с трехпроцентным займом и еще какими-то местными облигациями, уже не помню какими, все было ясно. Короче, пришел я в тюрьму – внимание! – остановился перед его камерой и сказал, как если бы пришел на исповедь: «Благословите меня, святой отец, ибо вы согрешили».
Это вызвало общий хохот.
– А он что? – спросил священник.
Рокка вопрос проигнорировал и обратился ко мне:
– В чем соль, улавливаете?
Видимо, если ты все правильно понимал, анекдот от этого становился гораздо смешнее. Мне подлили вина, и я рассказал байку про английского рядового,