через два Константин, учитывая мой живой ум и умение общаться, а также документально оформленную политическую лояльность (партбилет), предложил мне занять одно из освобождающихся в отделе мест. Предложение было весьма заманчивым:
1. Приличное жалование.
2. Льготный проезд.
3.Комната в Москве.
4. Получение квартиры в течение 10 лет.
Ответ надо было дать срочно. Я позвонил жене, которая ни в какую не хотела оставлять престарелых родителей и потому отказалась.
– Без семьи не пройдет, – заявил мне Константин, – у нас это строго – якорь нужен. А если честно – жаль.
Мы были в кабинете одни, но он перешел почти на шепот:
– Помнишь, я тебе совет давал? В нашем дурдоме выделяться не стоит – переведут в умные, – мало не покажется. У нас ведь умники все в подвале или уже на выселках. Иванушку дурачка помнишь? Жил себе припеваючи пока царевичем не стал. А Дальше ведь не рассказывают…
– А что дальше было?
– Плохо кончил. Ума было много, но не смог с государевыми делами совладать – Помешался! Хотя… думаю, снова закосил…
Я был в некоторой растерянности и Константин это заметил, но продолжил в том же духе:
– Вообще история давняя, наши недоработали – всех не успели допросить, а царский лекарь на дыбе помер.
Он улыбнулся, внимательно посмотрел на меня, как бы убеждаясь, все ли я понял? Я незаметно кивнул.
Уходя обернулся – Феликс смотрел мне вслед
Так что вступление в должность в верхние этажи этого ведомства у меня не состоялось, из-за чего я в принципе не расстроился. Теперь надо было думать, как в нижние не попасть. Поэтому рвать надо отсюда как можно быстрее.
Армейские порядки с налетом идиотизма меня уже начинали порядком доставать. Один только случай с ГэБэшным генералом чего стоил.
Все произошло в середине ноября. Начальник внешней разведки решил проконтролировать ход нашего строительства, объект был его. За два дня двести метров подъездной дороги и все проезды вокруг главного корпуса были выложены толстыми бетонными плитами, привезенными с подмосковного танкового полигона. Все наши протесты о том, что у нас еще не проложены наружные сети – трубы, кабели и т. д. в расчет не принимались.
– Начальство пройдет, мы их живенько снимем, – увещевал нас майор дорожник. А ночью ударил мороз градусов пятнадцать и вся эта жижа, в которую укладывались плиты, схватилась намертво.
Начальство прошло, мы за этим понаблюдали издали. С чувством глубокого удовлетворения посмотрели как вышесидящие дрючат наших вышестоящих. На этом все плюсы кончились. А потом почти два месяца бедные солдаты по морозу долбили траншеи под наши коммуникации.
Единственным, разумным человеком на стройке был тот самый возрастной капитан, которому оставалось дослужить полтора года. Он мне поведал, что в свое время часто выступал против бездумных указаний командиров, даже отказывался их выполнять, и потому так капитаном и остался. Сейчас работает тихо, не высовывается,