Жена – то у него, правда, тоже работящая, ниче плохого не скажу, уважительная. Вот ведь как бывает, сошлися снова. Теперь живут обое на даче, дом утеплили, даже кроликов завели. Они квартиру-то сыну отдали, невестку штоб с внуком вернуть. Тока надолго ли? Пропащий сынок – то. Срывается всё одно, а оне мечутся, штоб совсем «салазки не загнул». Ох уж эти наркоманы… Чего лечить? Сажать их и всё… или отстреливать…
Слушать это Вере Ивановне было неприятно, но что было делать? Она молчала.
– А чего же это вы, голуба? Судиться надо было! – переключился он на нее.
– Ну что вы, какие суды!
– А и ничего, ну и што, што на себя все записал. Умный! Хозяйство совместно вели? Вели. Свидетели имеются. Не отсудить, так нервы бы помотали, штоб в другой раз неповадно было. А вообще это глупость бабская, без росписи жить. Вот я внучке говорю, язык смозолил. Да кто теперь старших слушает? Обставят вот так, останется с носом. Обязанности вроде есть, а прав-то нету.
Вот уж эту тему обсуждать, да еще в набитом людьми автобусе, было немыслимо, поэтому Вере пришлось быстро перевести разговор в другое русло.
– А вы-то как?
– Строюся помаленьку. Вот на собрании выбрали казначеем, – горделиво сказал он. – Поднял вопрос, куда взносы уходят. Собрали осенью, а дорогу не отсыпали. Пришлось разбираться. Теперь ни копейки не утащут! И всем удобно… я же на месте все время… Щас вот собаку завел. Не шибко злая, но пошумит, ежли что, – кивнул он на собачонку, уткнувшуюся в его несоразмерно большие узловатые натруженные руки, сложенные на коленях.
За поворотом показалась остановка. Сосед стал пристраивать свои сумки.
– Нет, зря вы попустились! Со мной так поступи, так я бы… сжег эту дачу к такой матери! Пущай бы новую строил. Но вы добренькая, все сглотнули, а иногда надо и зубы показывать. Если надумаете все же, я в суд свидетелем приду.
«Надо же! Заступник нашелся! Этот бы точно сжег! Старая закалка. А, вообще, молодец! Труженик… уж сколько всего пережил… и ничего… не сдается».
– Ну, прощевайте, – сказал сосед и, дернув собачонку, энергично стал пробиваться к выходу.
– Всего вам доброго, удачи вам! – тепло попрощалась с ним Вера.
Автобус бодро «попылил» дальше по дороге. Она задумалась:
«Молодец, сосед! Но он такой, а я другая…. Вот почему, интересно, доброту и деликатность люди расценивают, как слабость? Не могут все быть деловыми, энергичными, рвать друг у друга из горла. И потом, зло порождает только зло. Это ведь так просто! Неужели я, и, правда, такой кажусь дурочкой беззащитной? Уступить и отойти в сторону – в этом быть может больше силы… и, вообще, в чем сила? – идти по головам или уступить?»
…После выходных на работе было просто невыносимо. За окном припекало, кондиционер «плакал», разгоняя жару, но все равно было душно, и полусонная Вера Ивановна вяло печатала очередную сводку. Ее трое коллег тоже тихо работали, когда в дверь заскочила энергичная