опасался простуды.
Заболей сейчас, он так и останется здесь, неизвестно где… Сознание подбросило – «неизвестно кем».
На карте его место нахождения обозначено водой.
Вернувшись назад, он взял остатки веревки, до которых смог дотянуться, и пошел дальше.
Пол дня ходьбы, и он увидел выступы.
Это торчали обломки заводских труб, напрямую сливавшие отходы в океан.
Из некоторых капала синяя жидкость, но в основном воняло пробивающимся сквозь фильтры противным, застоявшимся воздухом.
Он медленно поставил ногу на самую нижнюю трубу, аккуратно подтянулся, не торопясь перекинул вторую ногу.
В таком неторопливом темпе он поднимался наверх.
Если он пораниться, то начнется заражение, а таблетки тратить крайне глупо. Причем многие из них были просрочены…
Последний подъем.
Он подтянулся на дрожащих от напряжения руках, вылез головой и огляделся – слои асфальта разрезались грунтом.
Забросив тело, он стянул маску, чтобы отдышаться.
Никто не проходил по застывшему городу и его опустелым улицам.
Ни мародеры, ни разведчики, ни тем более шпионы.
Да и не кому было тут проходить. Слои пыли, перегнивающих водорослей и асфальтовой крошки хранили единичные бессвязные следы.
Всюду лежали мумифицированные трупы, у оснований домов в пробках застряли множество паровых машин, в стеклах которых навечно глядели в небо застывшие чужие и одновременно столь знакомые глаза.
Как их не растаскало воронье?
Он со страхом и с любопытством разглядывал каждого, сглатывая от мерзостного запаха.
Смерть уже не воротила его.
«Я повидал достаточно в убежище» – так он считал, но все равно торопился преодолеть участок за участком.
Кое—где паровые машины врезались в раскуроченные локомотивы – это водители старательно искали обход застрявших поездов.
Краска давно сползла с корпусов, обнажая железо и проводку.
Он вспомнил, что отец рассказывал, будто правительственным войскам или чиновникам железнодорожных служб был отдан приказ слить топливо при пересечении магистралей, чтобы приостановить поток к эвакуационным шахтам.
Дорогу перегораживал лежащий боком, паром.
Выброшенный бурей он постепенно разваливался. В распоротой носовой части что—то глухо перетекало. А борта закрывали анти-штормовые листы, копирующие форму днища вплоть до рубки.
Обойти его не получалось – слишком узкое пространство между домов подверглось завалам, а первые этажи были забетонированы.
Только лезть наверх.
Он поискал по машинам веревки, одергиваясь на каждый скрип дверок, но нашел старый гарпун. За запотевающими стеклами рельсомобилей нередко прятались полуразлагающиеся трупы. Отдельные салоны со временем законсервировались, и вскрыть дверные замки не представлялось ему возможным. Шёл дух зловония, и он остерегался сближения с ними. У части