мною литература, где философия звучит и в бытовых вещах. А философы пусть служат нашим устроителям жизни. И теперь читаю классиков, – той философии, что в их произведениях заключена, мне вполне достаточно.
– Так ведь настоящая литература (не развлекательная) как раз и занимается тем же, что и философия, так что правильно делаете, что читаете классиков. А вот «устроители жизни» могут и не заниматься философией, у них задача другая: создавать тот самый тварный мир, о котором я пишу и, если в нём будет уютно и философам, и тем, кто тянется к ним, значит они неплохо поработали и большего от них не надо требовать.
Я – на её «Был у меня начальник…»:
– Владимир Владимирович Набоков: «Слушай, я совершенно счастлив. Счастье моё – вызов. Блуждая по улицам, по площадям, по набережным вдоль канала, – рассеянно чувствуя губы сырости сквозь дырявые подошвы, – я с гордостью несу свое необъяснимое счастье. Прокатят века, – школьники будут скучать над историей наших потрясений, – всё пройдет, всё пройдёт, но счастье мое, милый друг, счастье мое останется, – в мокром отражении фонаря, в осторожном повороте каменных ступеней, спускающихся в черные воды канала, в улыбке танцующей четы, во всем, чем Бог окружает так щедро человеческое одиночество».
Вот так, Галина… Так что, давайте-ка поверим, что Ваши (при виде елочных игрушек и танцующего начальника) возвращенные моменты счастливых мгновений, да и мои (когда радовалась выпавшему снегу, развесившему кружева), должны, непременно должны остаться где-то Там, в неведомом нам измерении. Скажете: сумасшедшинка! А вдруг и не?..
– Спасибо! Вы, прислав рукопожатие издалека, дарите мне сегодня тепло, когда так растревожены чувства. Пусть – сумасшедшинка. Я ей рада.
Она:
– Дорогая Галочка, прошу Вас, прочтите у Майи Уздиной её публикацию «Корней Чуковский44. Новое». Дело в том, что в моей рецензии меня никто не поддержал. Но почему? Очень хочу знать Ваше мнение.
– Тёзка, прочитала. Судя по этой публикации, в Уздиной победила её профессиональная сущность, – выкладывать о писателях всё что узнала. Но если – по-человечески… Да, плохо публиковать такие откровенности о пожилом-то человеке! Честно говоря, в евреях… в умных евреях, я как раз и замечала такую черту характера, – победу здравого смысла над чувством, а у нас, у русских, наоборот. Но к лучшему ли это? Не знаю.
– Спасибо, моя дорогая! Сама всегда сужу о любом авторе «по конечному результату», – по его произведениям, – но тут пришла в ужас: а что если бы раскрылось это позднее сердечное увлечение Чуковского еще при его жизни? Ведь подняли бы на смех. А все, кто писали комментарий Уздиной, вроде бы и не заметили этого. Вам спасибо, человеку одной крови со мной!
Я – на «Был первый день Нового года»:
– Галина, Ваша правда о деревне страшна, но ведь то, о чём пишете, не только в деревне, – спивающихся и в городах много.
А теперь