и про то, что мне негде ночевать.
– Ну, вот что, действовать будем так…
Мне до того понравилось такое начало фразы, что я тут же мысленно согласилась на всё. Скажи он, что вечером пойдём на костюмированный бал, я бы только спросила, где брать костюмы. Но на бал он меня не пригласил, а предложил пойти на концерт.
– Вы Шнитке слушали? Понятно, что нет, он последние годы был сильно болен. А хотите послушать? Он даёт только один концерт, сугубо для своих. Это будет завтра вечером. Сегодня день построим так: вы к трём часам едете в ваше министерство, затем приезжаете ко мне в издательство, я отвезу вас домой, познакомлю с женой. Она тоже художница, и тоже питерская. Переночуете в гостинице, я договорюсь, а с утра – извольте по вашему списку. Я позвоню в «Малыш», там вам что-нибудь предложат. Идёт?
Ещё бы нет!
Министерство культуры находилось в такой страшной развалюхе, что я еле нашла подъезд, вход был со двора, к парадной вела протоптанная в снегу тропинка, как к колодцу в деревнях. Внутри тоже было всё шатко, разбросанно, приходилось бегать с этажа на этаж, зато сам худсовет порадовал: всё сразу утвердили и даже договор стали готовить, чего я никак не ожидала. Настроение всё улучшалось, к тому же удалось договориться на завтрашнюю встречу в двух издательствах.
Нехорошев меня уже ждал, и мы тут же поехали к нему домой. Жена его Вера оказалась очень приятной и приветливой, она посетовала, что уже лет пять не была в родном Питере, расспрашивала про моё поступление в Союз, рассказывала про своё.
Я не удержалась и рассказала ей про мой срыв и всё, что за ним последовало.
– Тогда понятно, почему он с вами так нянчится, – улыбнулась она, – ведь мы с ним примерно так и познакомились когда-то, прямо чуть ли не те же я слова ему говорила, вплоть до туалета.
Поздно вечером Нехорошев довёз меня на машине до каких-то ветхих построек. Это был рынок, мы зашли во двор и по наружной, странного вида лестнице забрались на второй этаж, нажали кнопку звонка. Дверь открылась, и мы оказались в небольшом холле, где стоял телевизор, перед которым сидела группа мужчин кавказской национальности. Они тут же на меня уставились, так что мне захотелось немедленно уйти. К нам вскоре вышла пожилая женщина и, расплывшись в радушной улыбке, протянула мне руки:
– Пойдемте, моя дорогая, я вас устрою в лучшем виде.
– Это закрытая грузинская гостиница, – пояснил Юрий Владимирович, – правда, в ней живут одни мужчины, но вам дадут отдельную комнату. Одну ночь ведь переночуете?
Лучше уж на коврике вашей прихожей, чуть не ляпнула я, но удержалась. Ладно, переживу как-нибудь, бояться нечего: дверь закрывается изнутри, да и женщина по виду приличная.
Она тут же появилась в дверях с чистым бельём, представилась тётей Пашей, пригласила смотреть телевизор и посоветовала закрываться на ночь. Что я немедленно сделала, потом соорудила постель, выбрав