мне! Как только излечусь, сразу же пойду на исповедь и признаюсь в своих грехах! Разве же можно думать такое про женщину сделавшую для меня столько добра?! Да ведь она в матери мне годится!..»
Но мысли, всё равно возвращались, и воображение рисовало яркие картины плотских желаний.
Ворочаясь на постели, я пытался молиться, но это плохо получалось, мысли путались в голове, и слова, которые я помнил наизусть до автоматизма, вдруг забывались, разбегаясь от меня в разные стороны, словно тараканы. Пришла пора искушений. Детство, прощай!..
После визита врача я решил проведать соседа, всё равно он уже болен, и я не смогу ему навредить. В палате светло, на столике возле кровати пузырьки с лекарствами и пахнет хлоркой.
У больного лихорадка, беспокойный сон. И вдруг я слышу своё имя. Подхожу, сажусь на табурет рядом, беру его за руку.
– Я здесь, ты звал меня?
Бубнит что-то невнятное и ворочается.
– Может воды? – увидев, как он облизывает потрескавшиеся губы, предлагаю я.
У парня явные кошмары в голове, так же было и со мною.
– Эд… – а дальше не разобрать, – послушай…
– Да, я весь внимание, чем могу тебе помочь?
– Открой окно, мне душно.
– Но там же ветер, холодный ветер, а ты весь в поту…
– Пусть, лучше умереть, чем всё время думать о… – он не договорил, снова закрыв глаза.
– Э, нет! Не говори так. Ты обязательно поправишься, и всё будет хорошо.
Он вздохнул. Я поднёс ему воды, но Генрих и глотка не сделал, лишь помочил губы.
Рука его крепко сжала мою ладонь.
– Приходи, мне с тобою легче.
Кажется, заснул. Веки слегка подрагивают, что-то уже привиделось.
«Дай Бог тебе скорейшего выздоровления!» – помолился я и, освободив руку, поставил стакан на стол. Шаги Жаннет побудили скорее скрыться в своей палате. Мне не хотелось её расстраивать своим непослушанием.
Эту ночь сестра милосердия провела в соседней палате, время от времени я слышал голос Генриха, и его сухой кашель. Кажется, я даже ревновал, что она там и совсем забыла обо мне. Первые чувства казались такими настоящими… Но всё проходит. Вскоре я приступил к учёбе. Через неделю оправился и Генрих. Ему тоже крепко досталось и он выглядел повзрослевшим, ещё более худым и как будто слегка не в себе… Может быть, и ему во время лихорадки что-то привиделось?..
Уже стал забывать про Эделину, как она вновь напомнила о себе, лишив меня сна в полнолуние. За окном было так светло, что можно было, не зажигая светильника, читать. А мне опять примерещилась огненная Дива.
«Ты больше не сердишься?»
«Если вновь не обзовёшь меня „помутнением рассудка“, – она засмеялась. – Я к тебе с подарком, Эдуард, закрой глаза…»
Я погрузился в сон и внезапно очутился в какой-то необычной комнате наполненной всякими странными вещами. В руках книга, и на ней написано: мистический роман «Возвращение». Имя автора, увы, не запомнил,