она даст показания? Полицейский при исполнении служебных обязанностей идет в публичный дом!
– Нельзя сказать, что это публичный дом.
– Так или иначе, это означает, что независимо от результатов слушания Ландин и Флойд должны будут предстать перед комиссаром за нарушение долга и другие провинности. Вот чего боится Флойд.
– Плохо его дело. – Мюррей кивнул. – Надо было думать об этом до того, как он стал покрывать Ландина. Меня тошнит от них обоих. Они хотят вести игру по своим правилам, а когда попадаются на этом, принимаются истошно вопить. Ладно, пусть вопят. Ваша обязанность защищать Ландина в суде, а не держать его за руку и объяснять ему, какой он несчастный.
– Да, – задумчиво сказал Харлинген. – У вас с самого начала было такое отношение, правда, Мюррей?
– Я не делал из этого секрета. И взялся за работу, понимая все. Ну и что? – резко спросил Мюррей и с возбуждением представил, что держит в руке репутацию Ландина, ожидая сигнала, чтобы сжать кулак и уничтожить ее. – У вас есть какие-то возражения? Мне отказаться?
– Нет, Рут рассказала мне все о вашем разговоре. О вашем отношении к этому делу. Я не согласен с ним, но это не важно, пока вы готовы работать со мной так, как работали. Однако не понимаю вашего презрения к человеку, который стал жертвой обстоятельств и нуждается в помощи. Заметьте, Ландин не вопит, по вашему выражению, о помощи. Он принимает меня как своего адвоката и друга, потому что я убедил его, что так необходимо. А это было нелегко. Человек он гордый и, боюсь, с той же врожденной подозрительностью к человеческому роду, которая, похоже, есть у вас.
– Я не намерен вступать в дискуссию, – сказал Мюррей. – Но хотел бы знать, сохранилась ли у вас та святая вера в него, когда вы узнали об этой женщине и о том, как он старался скрыть связь с ней.
– Он сделал это ради Рут. Мюррей, вам нужно знать о его чувствах к этой девушке, чтобы оценить его поведение по достоинству. Он преклоняется перед ней. Ведет себя так, будто она – священное сокровище, и он не может привыкнуть к мысли, что достоин его. Право, это поразительно. Такое отношение сейчас редко встретишь. Из-за него человек скорее рискнет получить тюремный срок, чем допустит, чтобы стало известно о его связи со случайной шлюхой.
– Но шлюха тут очень кстати, так ведь? – сказал Мюррей. – Пока она рядом, Рут избавлена от худшей, чем смерть, участи. Давайте не будем забывать об этом.
– Это недостойный взгляд.
– Это, мистер, означает называть вещи своими именами. На чем еще держится это прекрасное отношение, как не на какой-то шлюхе, удовлетворяющей мужскую похоть, пока миледи держит белье застегнутым наглухо? Беспокоиться об этой конкретной шлюхе незачем. Она может позаботиться о себе, Ландине и всяком, кто сблизится с ней. Но если требуется жалость, я бы адресовал ее шлюхе, а не Ландину.
Харлинген сердито сказал:
– С чего мы завели этот разговор? Хотите отказаться от дела? В этом причина?
– Нет, пока нужен, я не отказываюсь.
– Ну, хорошо. Тогда перестанем теоретизировать и перейдем