тогда юным кронпринцем Фридрихом Прусским, когда он ещё не был Великим, отца – королём Фридрихом-Вильгельмом Первым. Всё было похоже вплоть до мелочей…
“А меня ты считал своим фон Катте и надеялся, что вместо отправки в Италию меня казнят на твоих глазах?” – усмехнулся про себя Адам. – “Но ты не железный прусский король, а я не идеалистичный прусский офицер. Аналогия совсем неверна”.
– Кроме того, что Фридрих Великий не перешагивал через труп своего отца, – жёстко проговорил государь, глядя куда-то вдаль. – И я не хочу править. Давеча, после моего провозглашения императором, я сказал, что “всё будет как при бабке моей, Екатерине Великой”. Не будет. Я подготовлю страну к тому, чтобы она могла обойтись без меня. А сам уйду. Как мы и говорили… Как ты думаешь, это будет верно?
Адам покачал головой.
– Нет, Ваше Величество. Это будет ошибкой. Никто вас не поймёт, – отвечал князь. – Вы пытаетесь уйти от ответственности. Власть – это и есть ответственность. Тем более, как вы говорили, вас заставили.
Александр поставил бокал на стол резким, порывистым движением. Встал, скрестил руки на груди.
– Я не знаю, что было бы хуже, Адам. Присутствовать в этой спальне самому – или вот так, как я… Мне говорили, что они добьются только отречения… что я буду только регентом. Но этот Пален… Я до сих пор не понимаю, зачем ему всё это было надо. Участие Зубовых ещё понятно. Но человек, обязанный отцу всем? Я удалил его – мать настояла. И его вообще не мучила совесть – он метил во временщики.
– Примите это как испытание, государь, – ответил Адам, которому эти разговоры уже порядком надоели. – Теперь уже ничего не поправишь.
– Поэтому я и буду лучшим из государей, которых знала эта земля, – воодушевился император. – Я сказал, что “всё будет как при бабке”. Но эта фраза предназначалась, прежде всего, для кордегардии, которая обожала её за “вольности” и ненавидела отца за то, что он заставлял их служить как положено. На самом деле, всё будет иначе. И моя бабушка, и отец были тиранами. Я не собираюсь быть самодержцем. Да, может быть, сейчас не все поймут те меры, на которые я готов пойти, чтобы обеспечить благоденствие своих подданных, но потомки возблагодарят меня.
– Вспомните тот “манифест”, который я написал с ваших слов, – осмелился перебить государя Адам. – Миллионы ваших подданных – рабы. Их нужно освободить. Да, для этого придётся перекраивать всю экономику, всю систему административного управления. Будут недовольные. И кто знает, возможно, ваша смелость будет угрожать вашей жизни…
– Знаешь, друг, – государь сел рядом с князем, положил руку ему на плечо. – Я долго размышлял, почему же отца так не любили. В сущности, он делал правильные и нужные вещи. Исправлял бабкины ошибки. Но он слишком торопился. Как будто знал, что ему отведён очень малый срок. И какими средствами он это делал!
“Шляхта. Павел наступил на хвост шляхте, поэтому