неожиданно заявил:
– Япония, к сожалению, не желает нашего посредничества, – и, повернувшись спиной к русскому послу, добавил: – Извините, но я занят…
Об отказе Лондона участвовать в переговорах с японской стороной Ламсдорф узнал через два часа, и тотчас доложил Николаю II.
В этот день Правительство так и не собралось.
…Рано утром 27 января Фредерикс вошел в спальные покои императора и, извинившись, подал ему срочное донесение от наместника на Дальнем Востоке генерала Алексеева.
Вид у Фредерикса был встревоженный.
«Всеподданнейше доношу, Ваше императорское величество, – начал быстро читать Николай II. – Около полуночи с 26 на 27 января японские миноносцы произвели внезапную минную атаку на эскадру, стоящую на внешнем рейде крепости Порт-Артур. Причем броненосцы „Ретвизан“, „Цесаревич“ и крейсер „Поллада“ получили пробоины, степень их серьезности выясняется. Подробности представлю дополнительно».
– Проклятые макаки! – выругался Николай. – Они, видимо, забыли, с кем имеют дело!..
Фредерикс заметил, как потемнели зрачки у императора, и лицо его побагровело.
– Я могу идти, ваше величество? – спросил Фредерикс, выждав некоторое время.
Николай II качнул головой, но когда Фредерикс был уже у двери, остановил его вопросом:
– У нас сегодня встреча с предводителем бессарабского дворянства на сколько назначено?
– На десять утра, ваше величество. Отменить?
– Нет, – жестко ответил Николай II. – Мы не станем ничего менять. Не велико событие, чтобы из-за него менять наши планы. И вообще… я смотрю на все это, как на укус блохи!
Фредерикс поклонился и вышел. В какой-то степени он был даже обрадован тем, что император спокойно отнесся к сообщению наместника. Но в то же время старый и опытный Фредерикс понимал – это не конфликт. Это необъявленная война…
Из бумаг военно-морского ведомства, поступающих на имя государя, Фредерикс знал, что Россия могла выставить на море не более семидесяти изрядно послуживших кораблей.
Япония же имела флот в сто шестьдесят кораблей. Из них половина – новейшего типа.
…Оставшись один, Николай II неожиданно почувствовал, как яростное удушье горячей волной стало медленно подкатывать к горлу.
Он встал и заходил по комнате, пытаясь успокоиться.
«…От этих макак нужно было ожидать именно вероломного нападения, – убеждал он сам себя. – Но ничего страшного не произошло!.. Самое страшное происходит здесь!.. Премьер Витте строит торговый порт накануне войны, а не крепость!.. Алексеев и Куропаткин только и занимаются разговорами о войне с Японией!.. Ламсдорф боится войны!.. Адмирал Макаров до сих пор так и не выехал во Владивосток!.. Куропаткин засиделся в Петербурге. Его немедленно надо отправить в Харбин!.. Пусть принимает войска!..»
Николай II еще долго ходил по спальным покоям, приказав дежурному флигель-адъютанту никого к нему не пускать. Он понимал – у него сдали нервы