в кабинете…
– Боится ко мне зайти?
– Попросил доложить вам…
Кондратенко усмехнулся.
– Хорошо. Пусть зайдет ко мне.
Когда капитан фон Шварц вошел в кабинет, Кондратенко, не дав ему представиться, с напускной строгостью спросил:
– Сбежали, батенька мой?..
– Никак нет, ваше высокоблагородие, – ответил капитан. – Доктор выписал…
Кондратенко недоверчиво покачал головой.
– За три дня такие раны не лечатся. Ну хорошо… Проверять я не буду. Но при одном условии. Будете пока находиться при штабе.
– Есть находиться при штабе!
– Идите, но помните, что я вам сказал, – все с той же напускной строгостью продолжил Кондратенко.
Капитан фон Шварц козырнул, круто повернулся и вышел из кабинета.
«Мальчишка, – по доброму подумал о нем Кондратенко. – А все же молодец!..»
Оставшись один, он развернул на столе схему линии сухопутной обороны. Что-то уже успели доделать. Однако не готовы были укрепления в районе фортов третьего, четвертого и пятого. На высотах Тыловая, Соборная, Скалистый кряж еще шло строительство редутов первой и второй линии обороны.
На душе у Кондратенко становилось тревожно и досадно оттого, что не делалось годами, теперь надо было возвести за считанные дни…
От неприятных размышлений Кондратенко отвлек приход поручика Гриневича.
– Роман Исидорович, на ваше имя пришла срочная телеграмма из Совета Квантунской области с требованием доложить о готовности обороны крепости…
Кондратенко с недоумением посмотрел на Гриневича.
– Николай Петрович, я не комендант крепости, – сказал он. – Я начальник сухопутной обороны.
– Роман Исидорович, телеграмма на ваше имя…
– Сообщите о ней генералу Стесселю и, если он не станет возражать, подготовьте доклад.
– Будет сделано, Роман Исидорович, – ответил Гриневич и, усмехнувшись, добавил. – В штабе генерала Стесселя не любят готовить доклады. Возражать они не станут.
Проводив Гриневича взглядом до двери, Кондратенко потянулся к телефонному аппарату, чтобы связаться со Стесселем и самому сообщить о телеграмме из областного Совета, но в последнее мгновенье раздумал.
«Гриневич доложит, – подумал он. – Пусть сами разбираются с областным Советом».
С «квантунцами», так про себя Кондратенко называл Совет, он не ладил. Все его попытки обратить внимание Совета на положение Порт-Артура и на необходимость перевооружения крепости наталкивались на один и тот же ответ: нет денег. Генерал Базилевский даже как-то сказал Кондратенко: «Роман Исидорович, не осложняй ситуацию. С кем ты собрался воевать? С японцами? Да мы их одним щелчком уничтожим!»
В Петербурге тоже не замечали, что с 1868 года Япония стала другой страной.
Объявив войну Китаю, японцы в 1895 году потребовали у Китая огромных территориальных уступок, и только вмешательство России, Германии и Англии остудили пыл японских генералов.