который лепит это? Где эта дворняга?
Я: Его забрали.
ОН: Куда?
Я: А куда вы забираете?
ОН: А зачем вы их на люстру повесили?
Я: Они ночью падали мне на лоб.
ОН: Мстили.
Я: Может быть.
ОН: А на пол поставить?
Я: Им холодно. По полу дует.
ОН: На мебель.
Я: Какую?
ОН: Зачем вы их держите?
Я: На память. Черненький Ханс, серенький Франц, коричневый Фриц.
ОН: Может, они у вас еще разговаривают?
Я: Тыж-тыж говорят. Бах-бах. Расстрелять.
ОН: Это кто – расстрелять?
Я: Не знаю. Франц.
ОН: Не, Франц – в печь.
Я: Вы откуда знаете?
ОН: А это я вам гарантирую, тот, что Франц – точно «в печь», не тыж-тыж и не расстрелять.
Я: Будь по-вашему.
ОН: У автора есть еще шедевры?
Я: Были, но не нацисты. Другие всякие монстрики. Автору двенадцать лет только, он лепит то, что ему страшно, чтоб понять и подружиться. Это я процитировал. Он с ними дружил, потому и заботился, чтоб не на пол. По полу – дует.
ОН: А любимчик у него кто?
Я: Все.
ОН: Так не бывает. Одного всегда любят больше.
Я: Тогда не знаю.
ОН: А у вас?
Я: На меня Фриц чаще всего падал.
ОН: Вот, я же вам говорил – гей вы, еще и по-японски гей. Чтоб с тентаклями.
Я: С чем?
ОН: Японцы с тентаклями любят. Картинки у них такие.
Я: Вам видней.
ОН: Ой, не надо. Мало того, что гей с тентаклями, еще и мазохист. Увесистый Фрицик: такой ночью упадет – боль одна. Стыдились бы вы, святой отец, таких вкусов. Садитесь, кофе с печеньками пить будем. А можно мне этого, в сером, срезать?
Взял скульптурку себе, шестеренки ощупывал.
ОН: Похожи мы?
Я: Знаете, странно, но да.
ОН: Вот, это значит скульптор из вашей дворняги талантливый. Номер его у вас есть?
Детина над кофеваркой стоял.
Вода булькала.
Кэт, как я тебя звал оттуда, с колченогого моего табурета. Почему сложно так всё – как правильно, как неправильно. Что значит номер? Зачем номер? Кого так выдам? Тоже мне, идиоты! Какой из меня шпион? Мата Хари в рясе, черт! Какой я на хрен-то Лоуренс Аравийский?
ОН: О чем думаете? Опять о пытках?
Я: Это вообще я слепил.
ОН: Расстрелять.
Детина голову поднял.
ОН: Шутка.
Опустил.
ОН: Хреновое у вас чувство юмора.
Я: У вас замечательное.
ОН: Третий пункт из инструкции по безопасности: не быть со мной карпом. Не зомбируйтесь. Мне ваши эмоции интересны, не poker face.
Наблюдает. Зрачки, бесстыжие, хохотом… развлекается.
ОН: Мы с вами на исповеди остановились.
Я: Вы не раскаиваетесь.
ОН: В прелюбодеянии – да. Но это ж только в прелюбодеянии.
Я: В чем раскаиваетесь?
ОН: В убийстве. Вот вы тупите похотливой головкой французского сыра, а я здесь на деле, чтоб посмотреть, можете ли вы мне быть полезны и могу ли я спасти вас. В церкви сказали –