другие – и так до лета. А летом мы не стали переезжать в деревню. Моя мама была очень больна. Мы сдавали наш дом жильцам и все-таки очень нуждались. Я ездил на остров Гнал и давал там уроки ребятишкам наших знакомых.
После занятий я поднимался к голой вершине острова. Там стоял греческий монастырь с маленькой часовенкой. Я забирался туда и, задыхаясь от волнения, ждал Сона. И она приходила, непременно приходила.
Мы шли с ней на другую сторону острова, петляя по головокружительным и безлюдным тропинкам. Сона часто плакала. О, как я любил её и как невинны были наши прогулки.
Мы усаживались на каком-нибудь камне, устремив затуманенные счастьем глаза на далёкие горы.
Мы смотрели на парусники, на большие корабли, которые отплывали к безвестным и незнакомым берегам.
– Сона…
– Что?
– Можно я поцелую тебя?
– Нельзя…
– Почему?
Если ты поцелуешь и бросишь меня, я буду очень мучиться.
– Значит, ты не веришь мне?
И мы отворачивались друг от друга.
– Но я хочу тебя поцеловать. Если ты не позволишь, я не приду больше.
– Нельзя.
И, рассердившись, я в самом деле не приходил в следующий раз на условленное место.
Но спустя несколько дней, горько раскаиваясь, со слезами на глазах бежал туда, чтобы вымолить прощения себе. Она рукой закрывала мне рот.
Но дай мне сказать! – говорил я. – Ты же не знаешь, что я хочу сказать!
– Знаю. Ну хорошо, скажи, скажи…
– Нет, ты сама то-то хотела сказать…
– Почему ты не поцеловал меня в прошлый раз?
– Но ты не позволила.
– Ну так целуй теперь, целуй скорее!
И она сама прижималась ко мне и целовала меня в губы…
Прекрасные эти поцелуи, они были выражением невинной юношеской преданности друг другу. Мне тогда казалось, что мы владеем всем светом. Такая любовь в нашей среде была явлением, по крайней мере, непривычным. Мои товарищи слишком часто меняли свои «любови».
– Ты что, попал к ней в сети? – спрашивал Арам.
Все говорили о нас с Сона. Я был, по общему мнению, «расточительным, проматывающим отцовское наследство, гоняющимся за безделицами в жизни и слишком рано начавшим грешить юношей».
«Бедняжка, – говорили про Сона, – совсем он ей вскружил голову, шатаются в горах с утра до вечера».
И однажды мать Сона позвала меня к себе.
– Мальчик мой, – сказала она, – я знаю тебя, ты кажешься мне честным человеком, но ты понимаешь, эти разговоры… Видишь, я до сих пор молчала, но теперь вынуждена вмешаться. Тебе нельзя больше видеться с Сона. Если узнает её отец, будут большие неприятности. Ты сейчас иди и, если действительно любишь Сона, подумай о своём будущем.
– …Но это вопрос нескольких лет, мадам.
– Потому я и хочу, чтобы вы расстались, а то и так уже бог знает что говорят. Если бы знала обо всем, я бы не позволила вам так далеко зайти…
– Но мы…