какой же я ребенок, вполне уже взрослая особа, мама… Но я готова, заполню вынужденную паузу из чувства товарищества, восхищения голосом артистки, понимая: она из того поколения, но ей еще долго петь, выезжать на гастроли, репетировать, волноваться до дрожи перед каждым концертом, ненавидеть слушателя до такой степени, что нет сил сделать шаг на сцену! Я видела в Хостинской курортной поликлинике, в маленьком музее, две деревянные скульптурки, которые наша героиня подарила доктору Жукову, лечившему ее гипнозом от страха перед публикой. Первая из них – потешная баба Яга, вторая – соловей на ветке, и надписи: «Такой я была, когда пришла» и «Такой я ухожу от Вас, спасибо, доктор!» Изабелла Богдановна, неповторимая исполнительница виртуозного алябьевского «Соловья», сама рассказывала мне об этом, когда я побывала у нее в гостях в период подготовки ее творческого портрета в телепередаче. Скромнейшая однокомнатная квартирка на улице Гагарина, где она жила с мужем, – виолончелистом Валентином Татаренко, явно смущала ее, как и предстоящий выход к телезрителям. Она попросила: «Только, пожалуйста, не рассказывай о том, как я готовлю мужу обед!» Госпожа! Конечно, не рассказала!…
Впрочем, «у каждого своя надменность»!
Эта «народная» мудрость, годная на все случаи жизни, родилась в стенах филармонии, на втором этаже служебной части театра, где когда-то был наш буфет. За столиком сидела в одиночестве красивая, необыкновенно гордая дама, таким – только в артистки! Коллега (не помню, кто конкретно) решается занять место рядом, кланяется красавице, но вдруг растерянно замечает: «Маина, а почему ты не здороваешься?» «Гордая полячка» Маина Ковальская, это была она, с достоинством выдает афоризм, который станет очень популярным и будет выручать артиста в разных затруднительных ситуациях. Между тем у Маины не только красивая внешность, но и красивый муж – яркий, эффектный артист оригинального жанра Даль Филиппенко (он жонглировал мячами-арбузами и наигрывал плясовую на балалайке, держа ее за спиной). А еще у нее было по-настоящему красивое меццо-сопрано. Это стало очевидным, когда она работала ведущей, но со временем, позанимавшись, стала петь. Она пела песни, старинные романсы, камерные сочинения Давида Гершфельда. Помню исполнение его романса о цыганке Мариуле, ценою жизни не совершившей предательства в стане врага. Слушатели отзывались взволнованными аплодисментами.
Баритон Семен Соловьев и тенор Владимир Титух – настоящие, с сильными голосами, певцы и преоригинальнейшие личности! Первый был примером исполнителя, который необычайно въедливо и бесконечно дотошно репетировал свои номера, очень по-своему толковал паузы и ритмы, концертмейстеру требовалось особенное терпение, чтобы репетиция и тем более выступление принесли солисту удовлетворение! Второй – вылетал на сцену прямо от шахматной доски, спев и заслужив аплодисменты курортников, как и все советские люди, обожавших теноров, не слишком