для наших стрел.
Вторая стрела предназначалась другому орку, но тот успел уловить движение в воздухе первой и чуть сместился, так что получил лишь пробитое плечо. Третья вообще отскочила от выставленной для защиты бронированной пластины на руке. Прекрасно понимая, что с эффектом неожиданности будет лишь первая стрела, я адресовал второму противнику сразу две. Мне следовало ликовать: в первые же секунды моего вмешательства один орк оказался повержен, а второму на несколько мгновений стало не до юркой противницы. Но вот третий монстр и не думал оставлять в покое свою жертву.
Воительница пошла в атаку сразу, как только стрела пробила шею орка. Она, не раздумывая ни секунды, накинулась на третьего зеленокожего – тем более, он оказался к ней ближе всего – но темп её движений стал ниже, видимо, удар двуручника сделал своё дело. Полагаю, только поэтому женщина не смогла разделаться с единственным противником сразу. А когда к нему на помощь пришёл раненный товарищ, она вынуждена была уйти в глухую оборону. Первое, что она сделала – это отбросила куда-то свой бим; вместо него в её руках возник брат-близнец её среднего клинка. Теперь воительница старалась отводить удары противников, а не блокировать их. О былой акробатической игре также не могло быть и речи – она просто отступала под градом ударов. И хотя орки тоже сильно потеряли в темпе, лишившись одного бойца, они, тем не менее, сохраняли перед ней преимущество: даже раненый зеленокожий в бою стоил пятёрки опытных гвардейцев. Женщина отступала всё дальше, и по всему выходило, что скоро отступать ей будет некуда – сзади уже маячили стволы гигантских деревьев.
Я искренне болел за воительницу, мне она уже казалась совершенным орудием убийства, эдаким божественным клинком возмездия. А ещё в моей душе пробуждалось странное чувство, не имеющее ничего общего с обычной похотью. Чувство какого-то родства душ, что ли. Она была тем, чем стремился стать я сам – была воплощением искусства фехтования. Она была подобна клинку в её руках: пряма и благородна; сама возможность отступления была для неё чем-то немыслимым. Мне страстно захотелось обладать этим клинком, как раньше тянуло к любому необычному и совершенному в своей гениальности орудию убийства.
Я знал, что выходить даже вдвоём против одного орка – это верная смерть. Даже если у тебя полно стрел, или на луке седла болтается пара заряженных тяжёлых арбалетов. Но сегодняшний день развеял иллюзию непобедимости этих жутких созданий. Для меня было непонятно, как после чудовищного удара орочьим двуручником человеческая воительница может продолжать бой, пусть и в полскорости. Для меня было непонятно, как одной стрелой можно убить бронированного монстра – но вот он, лежит, мертвее мёртвого. День откровений, день полного душевного обновления. Квинтэссенция медитаций и тренировок, переломный момент в мировоззрении. В этот момент старый «я» окончательно умер, а новый начал рождаться словно бы с чистого листа. Перешёл на новый круг. Старый Вереск