его опубликования в изданиях Акта Дьюрна.
Кодекс в самом деле содержал такой артикул56. Двадцать второго Великого урожая57 – это четыре дня назад, больше двух дней прошло до того, как Магнус приехал в столицу. Проверить сам факт нападения невозможно, не расспросив обвиненных, но искалеченные и лишенные языка они унесут эту тайну в могилу.
Ощущая себя беспомощным, Магнус выместил злость на свитке, скрутив его и небрежно засунув в футляр, лежащий рядом с креслом.
Некоторое время он следил за тем, как пятеро колесниц, поднимая пыль в воздух, кружат по ристалищу. Колесницу, изукрашенную орлиными перьями, он узнал с полувзгляда: она принадлежала команде Люциуса Силмаеза и, как ни странно, держалась впереди всех. Второй колесницей управлял возничий родом из Фарентии – несмотря на жаркую погоду, на нем был шлем с лисьей опушкой. Этот суровый мужчина ни пяди не уступал проворному, как рысь, амхорийцу из Терруды. Амхориец склабился, гнал коней во весь опор, его колесница с коралловой обделкой, словно сайгак по равнинам Мозиата, неслась, на несколько метров обгоняя отстающих. Пот на его светло-голубой коже вскипал на солнце. И хотя он и с легкостью выдержал тяжелый поворот, ему не удалось обогнать фарентийца.
Следом ехал доброволец из Кернизара. Его кони волочились, будто дряхлые старики, и было удивительно, как вообще он уловчился обойти юношу в красной тунике, что тянулся в хвосте – но не прошло и минуты, как забег всё расставил на свои места.
Каким бы завораживающим не казалось зрелище гонок, Магнусу оно наскучило в один миг; если бы ему давали по фельсу58 за каждое консульское мероприятие, где народный трибун – обязательный гость, он бы уже выкупил всех рабов на землях Империи. От нечего делать и из острой потребности отвлечься, Магнус повернул голову к цезариссе.
– Сколько уже я был на колесничных бегах, Ваше Высочество, и никак не возьму в толк, чем столь опасное мероприятие, где возничие получают травмы и разбиваются, лучше старого доброго театра.
Девушка с коричневыми волосами украдкой взглянула на его лицо.
– Думаю, – продолжал он, – развлечения лучше комедии наша цивилизация еще не придумала. А как вы считаете, Ваше Высочество?
– Хм, я… – донеслось с её стороны. Её губы зашевелились, она еще что-то сказала, но толпа охнула и её голос потерялся во всеобщем вздохе. Все увидели, как колесница возмущенного фарентийца приподнялась на повороте и, не удержавшись, её наездник перевалился через кузов.
Колесо передавило ему шею, амхориец же на полном ходу кланялся зрителям, посылал воздушные поцелуи, и словно говорил «я лучше всех!».
– Ну, что и следовало ожидать, – сумрачно прокомментировал Магнус. – Жаль, что у него не хватило ума стать актером и держаться от ипподромов подальше.
Цезарисса Меланта ответила ему легким кивком головы. Веснушки