чтобы объясниться, ну и просто – дружить опять. Лоэн простила её за малодушие, однако дружить с ней больше не стала, и никогда больше не выделяла Року среди остальных, отчего та страшно страдала. Рока много раз даже плакала, но это на Лоэн производило такое же впечатление, как и слухи об очередном избиении Марека, то есть никакого…
…Нет, всё-таки страшный человек была Лоэнета, маленькая девочка, из-за которой всё перевернулось так разом, и ясно вдруг стало, кто есть кто… Она каким-то странным и непонятным для взрослых образом постепенно превратилась для детей целой округи в своего рода «божественную личность», знакомства с которой искали все. А старшие девочки—подростки опекали её, и даже гордились этим…
После этой истории Лоэн никогда не сталкивалась даже с попыткой посягнуть на неё. Все искали её дружбы и преклонялись перед ней. Поэтому то, что происходило с нею в Риносе – этот арест, эта «бойня», этот «безголовый кастрат», – было для неё запредельно…
Глава 5
Выводы Реда Беннера
Как провела эти сутки Лоэн – после визита скапатора и «бойни», – она бы и сама не вспомнила. Через некоторое время после того, как её оставили в покое, у неё страшно разболелась голова. Головная боль отвлекла её от мыслей о случившемся. Она – то плакала, то постанывала, то просто лежала, мучаясь молча.
В течение дня в её дверь много раз стучали, но она не откликалась – какой смысл? – если к ней может зайти кто угодно и когда угодно, как в тюремную камеру. И к ней действительно стали входить без стука – в отведённые часы просто приносили еду, но она и не замечала этого. После обеда несколько раз заходил врач и задавал ей какие-то вопросы. Она лежала, отвернувшись к стене, и не отвечала. Была «как живая» и совершенно «тихая». В конце концов, её вновь оставили в покое. До следующего утра.
…Врачебная комиссия вошла к Лоэн. Она сидела на кровати, одетая, но непричёсанная, заплаканная.
Они вошли – она продолжала плакать, как будто не видела их, как будто по-прежнему была одна. Они знали, что со вчерашнего дня она ничего не ела и никак не отзывалась на вопросы, обращенные к ней, лёжа на кровати, спиной к «посетителям». Трёх врачей, возглавляемых Редом Беннером, сопровождал Рой (таково было его условие) и два охранника.
Скапатор испуганно насторожился. Он решил, что она плачет вторые сутки напролёт. Действительно, если бы через тридцать минут после «бойни» он зашёл к ней снова, то увидел бы точно такую же картину, что и сейчас, через тридцать часов. Его испугала мысль о том, что вот такой жалкий, смятенный вид её может вызвать у врачей сочувствие, и не всё пойдёт так, как хотел этого он. С другой стороны, «сумасшедшие не плачут», почему-то считал он, поэтому невменяемой её вряд ли признают, это хорошо. Для него, пожалуй, было бы откровением, что и собаки плачут – от обиды.
Ред Беннер, попросивший перед этим Роя молчать, когда он будет беседовать с Лоэн,