Поэтому, он пытался их расшевелить, привычно массируя череп.
Даже его собственный «Одноглазый Боливар», его любимый мотоцикл «Урал» с коляской лежал в сарае, аккуратно разобранный на винтики, ожидая свободного времени хозяина, когда тот возьмется доводить до ума профилактику к зиме. Вдруг его взгляд остановился на надписи «Смерть империализму!» А что? Чем не выход? Осторожный Сэм задумался, а потом отчаянно махнул рукой: – А где наша ни пропадала?
Вызвал Крошкина, попрятал бумаги по ящикам и сейфам и вышел к машине. Офицер сказал строгим голосом с металлическими нотками приказа:
– Я поехал на обкатку на твоем танке, командир приказал!
– Так это, товарищ капитан-лейтенант, на нем даже аккумулятора нет. И вообще его лучше сразу поджечь, пока он вас не угробил! Нельзя еще! Опасно!
Сэм отрицательно помотал головой: – Война есть война, приказ есть приказ! Вот такая, брат Крошкин у нас интересная жизнь!
– А разрешите с вами?
– Сам говоришь – дело опасное, офицер может иной раз собой рисковать – хотя и он тоже государственная собственность. В случае чего – спрашивать будет не с кого. Во внеслужебное время он почти волен над собой! А дело представят так, что время всегда будет неслужебное. Это – как правило! А вот бойцом рисковать – дело совсем не оправданное. Тебя мамка ждет! Поэтому, офицер просто обязан сдать тебя маме твоей обратно живым и здоровым, по возможности в полной комплектации, как бы ты не старался себя покалечить и угробить за свой срок службы!
Еще успеешь нарисковаться в этой жизни! Тебе звание автоподводника еще не присвоили? Ну что же ты! Давно бы заявление бы написал – дали бы! – хмыкнул Волынский.
Вдвоем они кое-как завели двигатель, втихаря стащив аккумулятор от продовольственного «КамАза», заскучавшего после последней пробежки ввиду обострения болезней топливной аппаратуры. Волынский, мысленно помолясь, двинул «чудовище» с места.
Жалобно заскрипев своими ревматическими рессорами, амортизаторами, креплениями бедный, несчастный автомобиль, стал подминать под себя первые метры долгой дороги. Впрочем, вот ЭТО, по чему ехала эта страхолюдина, назвать дорогой можно лишь с очень большим авансом!
Машина одним колесом норовила провалиться в яму, тогда другое колесо пыталось влезть на здоровенную кочку. При всем при этом «парадный ход» был не более двадцати километров в час. Спидометр, конечно, не работал, но березы и рябины, не спеша шагавшие мимо окна машины, оптимизма насчет скорости в мрачную душу Сэма не вселяли. Гидроусилитель срабатывал через раз.
Но на горке эта самая «Смерть» приободрилась, побежала вниз. Да так, что Семен стал отчаянно притормаживать. Чудовище недовольно шипело пневматикой тормозов и показывало свой норов.
Впереди был мост, построенный еще инженерным батальоном горно-егерского корпуса сгинувшего вермахта. Совсем недавно, всего-то лет пятьдесят назад. Правда, настил и перила на нем все-таки иногда меняли и в более