подслушать, произнесла Катя. – Думала, испугался, услышав небылицы Кутеихи, отвернулся от меня, как все поселковые. А сейчас… сейчас я поняла, что ты – мой, и только ты один будешь моим защитником. Правда?
– Правда, Катюша. Конечно же, правда.
Сергей обнял девушку ещё сильнее и почувствовал, как толкается её сердце. Точно туман выпал перед его глазами. Он отыскал её губы, они обожгли его своим жаром…
В ту ночь Сергей не ночевал дома. Он просто забыл о его существовании. Возвращался утром, когда солнце наполовину выкатилось из-за горизонта. Шёл уверенной походкой, ступая подошвами тяжёлых ботинок по спрессованной десятилетиями тропинке. Тягостные мысли засели в голове. Как сказать родителям, что «прокажённая» станет его женой? Как предотвратить скандал? На миг ему показалось, что за ним исподтишка подглядывает Кутеиха. Сергей резко обернулся, но ничего подозрительного не заметил.
«Ну и чёрт с тобой, бесстыдная курица, подглядывай, сколько вздумается, – подумал он. – Чтоб твои глаза поразил нервный тик на всю оставшуюся жизнь!»
Он понимал, что бросил вызов односельчанам, стал таким же «прокажённым», как Катерина. Но это обстоятельство не пугало его. Сергей был уверен, что рано или поздно люди поймут: дочь Гайворонского вовсе не такая, какой она им представляется. Но поймут ли родители? Здесь у него полной уверенности не было. Сергей шёл по посёлку и не знал, как объявить им о своём решении. А дом уже был совсем рядом. Какая-то сотня метров разделяла его от отца с матерью. Совсем скоро он увидит немой вопрос, застывший на их лицах.
Ефросинья стояла у печи и варила щи, помешивая в чугунке длинной деревянной ложкой. Когда за Сергеем захлопнулась входная дверь, он обернулась на звук и грозно спросила:
– Ты понимаешь, что натворил? Нет, ты не понимаешь! Любое поколение Жигарёвых вело праведную жизнь. Ты первый, кто нарушил устои нашего корня и опозорил весь род. Слыханное ли дело – уйти к «прокажённой»! Отец – фронтовик, а сын якшается с дочерью предателя! Немыслимо! Господи, прости нас! – Ефросинья изогнулась перед божницей и зашептала молитву.
Сергей дождался, когда мать отмолится и, глядя ей в глаза, произнёс колюче:
– Мама, ты сказала всё правильно. В роду Жигарёвых не было плохих людей. И сейчас нет. Всё, что говорят про Катю – ложь и клевета. Она ни в чём не повинна и не должна расплачиваться за грехи отца. А бабы, как стервятники, долбят её постоянно, унижают всячески. Жизнь её стала горькой, как полынь. Разве заслужила она этого?
– Не нами уготована её судьба, всё идёт от Бога. Пусть перед ним она держит ответ, – прервала сына Ефросинья.
– Что ты говоришь, мама? Чьими словами? Это Кутеиха забила твою голову! Причём здесь Бог?
– А притом, – не соглашалась мать. – Господу нашему было угодно настроить людей против Катьки. Он принял решение оставить её в одиночестве. Поэтому, не мешай ему, не то он и для тебя нашлёт наказание.
– Мама, я не узнаю тебя. Когда ты успела стать такой набожной? Кто тебя подстрекает? Пойми, наконец: Катя – замечательный