нотариуса. Автор политико-философских и исторических трактатов “Государь”, “Рассуждения о первой декаде Тита Ливия” и “История Флоренции”, пьес “Мандрагора” и “Клиция”. Основатель псевдонаучной теории сильной власти, которую как догму в своих злодеяниях использовали деятели фашистской Италии и нацистской Германии. Умер в пригороде Флоренции, находясь в опале и отстраненный от всех должностей».
И все? Не густо, ничего не скажешь. Хм… А какого года издание? Черт, пятьдесят третьего. Тогда все ясно. Кто ж в то время о нем что приличное мог написать? Живи Макиавелли при Сталине, вообще б объявили врагом народа и поставили б выстрелом в затылок жирную точку в политической карьере… Но дед-то каков, а? Ведь бывший мент. Больше – энкавэдэшник. С чего бы он стал вешать в доме портрет пусть почитаемого, но «профашистски» настроенного и «псевдонаучного» деятеля Эпохи Возрождения? Хотя… Не знал же, кто такой? Или знает? Или… на картине кто другой? Жонглер? Джукольере? А ведь сходится. Все сходится! Пригород Флоренции, время создания работы… Бывают, конечно, совпадения, но в свете последних событий в случайности почему-то не верится. Уж не новая ли шутка Инкарнатора? Хм… А был он, Инкарнатор, вообще? Не приснилось? Ай, плевать. Дай Бог, не последний день живем. Время настанет, а сейчас…
Шура, так и не раздевшись, дотянулся до выключателя, щелкнул им и немедленно провалился в сон. Без видений. Оле Лукойе в отпуске, зонты на профилактике – ясное дело. Скоро ж начало учебного года, школота вернется, работы гному конкретно поприбавится. Ааауы…
* * *
Мужик проснулся среди ночи. Но не от духоты – ночная прохлада как раз освежала, а от навязчивого звука. От живого шороха. Кто здесь шуршит? Саша бродит?
– Эй, ты чего не спишь? – негромко позвал он.
Прислушался. Ответа не дождался. Однако шорохи, стихшие было, раздались вновь. Уж не крысы ли? Брр! Петера аж передернуло. Хотя, какие крысы в спальном микрорайоне? Да еще на такой высоте?
Мужик нащупал тумблер торшера. Из-под зеленого абажура по комнате разлился приятный мягкий свет. Никого. И звуков больше не слышно. Показалось?
Мельком глянул на замечательный портрет, висящий на стене напротив. Висит себе, не качается. А с чего б ему качаться? Петер улыбнулся. Вновь щелкнул выключателем и уже собрался повернуться на бок, как вдруг заметил на шкафу два зеленых огонька. Глаза? По хребтине побежали мерзкие мурашки, на лбу выступили капельки холодного пота. И язык одеревенел. Черт!
Страшный взгляд меж тем качнулся, а потом вдруг резко метнулся прямо на Мужика. Тот инстинктивно прикрыл голову руками. Но «пострадали» только ноги. На них мягко шлепнулось что-то тяжелое.
Петер приоткрыл один глаз. Второй. На ногах поверх одеяла сидел большущий кот. Мирно мурлыкал и намывал лапой морду. В окно заглянула луна. В ее белом свете стало возможно определить масть животного. Хорошо, не черный. Серый? Нет, вроде рыжий. Вот же сволочь!
– Прости, приятель, но ты абсолютно не в тему, – произнес Мужик, сел на диване, взял кота за шкирку и вышвырнул в прихожую.
Потом встал, закрыл дверь.