которой Империя провозгласила взрывом Реймского собора.
Надо ли говорить о том, что подобное «совпадение» не могло пройти незамеченным. В том числе со стороны Империи, которая, как и все подобные ей режимы, была настолько охоча до манипуляций с разного рода символами, в том числе буквами и цифрами, что не могла и года прожить без перевода стрелок с летного времени на зимнее и обратно. Не говоря о шумихе, сопровождавшей всякое мало-мальски значившее дело, событие или случай. Тем более столь неординарный, как появление на свет «первых ровесников Новой Мирной Эпохи». Поэтому, когда в первые минуты после рождения сына в палату Жаклин Виван в местном перинатальном центре ввалились сразу пять телеканалов, никто этому не удивился. В том числе сама Жаклин.
Семья Виван проживала в Бове25, известном тем, что когда-то давным-давно его епископ Гийом де Гер задумал возвести самый высокий собор во всей Европе. Строителям удалось понять своды на рекордную высоту 48 метров – на шесть метров выше, чем в соседнем Амьене, близость которого не давала владыке покоя, но они обрушились, погребя под собой часть горожан. К сожалению, урок не пошел впрок. Строители восстановили своды, и, вдохновленные успехом, решились пойти на новый рекорд и украсить собор 153-метровой башней. Однако, простояв какое-то время, и она обрушилась. После чего зодчие решили больше не искушать судьбу. Собор Святого Петра так и остался недостроенным.
После того, как был взорван Реймский собор, жители Бове не без оснований опасались, что следующим может быть уничтожен их многострадальный храм. Но обошлось. Поговаривали, неслучайно – будто бы, «главный архитектор Новой Мирной Эпохи» Министр пропаганды Йозеф Готт26 происходил из того же рода, что и епископ Гийом де Гер. Хотя это так и осталось тайной за семью печатями, но собор устоял.
Что касается Люка, то он также принадлежал к известному в городе роду. Пусть не очень богатому, но древнему и знатному.
Его отец Франсуа Виван, успешный адвокат и член городского совета, через многочисленные хитросплетения своей родословной восходил к женщине, известной каждому жителю Бове – легендарной Жанне Ашетт27, которая в далеком 1472 году, во время осады города бургундцами, с топором в руках отважно бросилась на вражеского солдата, взобравшегося со штандартом на гребень крепостной стены и зарубила его, а штандарт швырнула в крепостной ров. Поступок 16-летней Жанны воодушевил защитников Бове, к которым также присоединились и женщины. В итоге город был спасен. В благодарность за это король Людовик IХ навечно освободил Жанну Ашетт и всех ее потомков от налогов и повелел ежегодно отмечать память этого события шумной и многолюдной процессией, возглавляемой женщинами Бове.
Эта процессия была одним из немногих детских воспоминаний Люка и не раз, бывало, снилась ему во время обучения в интернате, уберечь от «ссылки» в который Франсуа Виван своего сына не смог бы