посетило смятение и на глаза навернулись слезы. Она остановилась и, не обращая внимания на изумленного прислужника, стала молиться:
– О Приснодева, великая матерь Бога во плоти! Взываю к твоему милосердию, молю, помоги ему, попроси Сына, пусть заступится за этого несчастного!
Она шептала, крестилась – и тут же угадывала, как незримые струны отзываются откуда-то сверху уверенным, певучим, вселяющим радость отголоском: «Слышу, помогу!..»
Глава IX. Гнев пана Анджея
После тайной встречи в монастыре панну Барбару словно подменили. Она начала лучше учиться, у учителей и родителей стало вызывать восхищение ее послушание. Однажды сам приор явился к Радзивиллам, чтобы похвалить ее.
– Надолго ли хватит ее старания? – с сомнением отозвался на его похвалы пан Анджей. – Как бы не сглазить.
– Не думаю, что это временно, – уверенно ответил монах. – Согласен, еще месяц назад она не выказывала такого усердия, но теперь все изменилось. Слава Богу, у нее есть характер.
Пан Анджей не без гордости ответил:
– Характер – это наше, фамильное, от викингов. Ведь Радзивилл в переводе со скандинавского – «сгусток воли».
– Тем более, – подтвердил монах. – Поэтому я призываю вас: верьте ей. Она так нуждается в этом. Доверие – основа любви. Я увидел в вашей дочери горячее сердце и чистую душу – источники будущих благостных начинаний. Будьте же снисходительны к ней, ваша милость, про являйте терпение. Слава Богу, теперь я хорошо знаю пан ночку. У нее не только твердый характер, но и достаточно тонкий ум. А главное, в ней есть милосердие. Интуиция подсказывает мне, что в будущем панна Барбара добавит славы вашей знаменитой фамилии.
– Благодарю вас, отец Симеон, за столь обнадеживающее предсказание, – ответил Радзивилл. – Оно мне как бальзам на рану. Видит Бог, я люблю мою дочь. А строг с ней порой оттого, что стараюсь направлять ее на путь истинный. Иногда она и сама не понимает, что поступает вразрез правилам, которые должна соблюдать. Вот я и подсказываю, ведь она еще в таком возрасте, когда легко оступиться.
Пан приор не стал возражать. Сказав то, что хотел, он вскоре покинул дом Радзивиллов.
Его визит должен был наладить несколько натянутые отношения отца и дочери. Сейчас же после ухода монаха пану Анджею захотелось приласкать дочь, сказать ей что-нибудь приятное. Он позвал ее сказать, что любит, и выразил надежду, что впредь она будет его только радовать. Барбара с легким сердцем пообещала это. Оба и предположить не могли, что уже в этот же день между ними случится ссора, которая круто изменит судьбу панны Барбары…
Ближе к ночи, когда стемнело и в доме Радзивиллов зажгли светильники, в спальню Барбары, которая уже лежала с книгой в постели, вошел Анисим. Лицо старика выражало крайнее удивление и недоумение.
– Там, матушка, – гайдук указал большим пальцем себе за спину, на дверь, – этот… недобитый… – он помолчал, как бы убеждая себя в том, что действительно кого-то