есть кое-какие семейные новости, их надо обсудить первым делом. Потом мы с миссис М к вам присоединимся. Я очень сожалею о вашей утрате, Джеймс был замечательным человеком… – бледные щеки Моли слегка покраснели:
– Спасибо, ваша светлость… – Джону показалось, что Моль сейчас сделает реверанс, – что вы, я все понимаю. Я пока приберу… – она захлопотала над столом, заставленным судками. Джон передал сыну гитару:
– Давай теперь ты… – на шее мальчика, в расстегнутом воротнике свитера, блеснула медная оправа клыка, – я только старые песни знаю, а ты, наверное, нахватался новых… – Маленький Джон еще не мог поверить, что отец жив:
– У него поседели волосы, он потерял глаз, но это папа… – отец, странным образом, стал похож на фамильный портрет Ворона:
– Не чертами лица, они у Экзетеров другие, а его выражением. По папе видно, что он никогда не сдается… – Джон разозлился:
– Папа не мямлил бы, а двинулся дальше, что называется… – юноша не собирался обременять отца своими личными, как думал Маленький Джон, делами, – он бы забыл о случившемся и не выпрашивал у родни, под надуманными предлогами, ее фотографии…
Сердце немного щемило:
– Папа и мама любили друг друга, – напомнил себе Джон, – они ждали, искали, они прошли через огонь и воду, но оказались вместе, пусть и ненадолго. Если бы Фрида меня любила, я бы ничего не побоялся. Но ведь она ясно все сказала…
Юноша опустил светловолосую голову к гитаре:
– Новое, да, – Маленький Джон помолчал, – в Лондоне, на русской службе Би-Би-Си, я услышал пленку. Пленку привез в Британию кто-то из молодых дипломатов.
– Вечеринка актеров и художников, – вспомнил юноша, – там пела девушка, очень красиво. Французский шансон, похоже на кузину Дате. Я подумал, что она тоже иностранка, у нее нет акцента в языке… – переписав пленку, Маленький Джон поставил Волку русскую песню. Дядя заметил:
– Не знаю, что за парень поет, но слова правильные. В лагере так и думаешь, поверь моему опыту… – Джон не хотел играть мелодию, но пальцы сами пробежались по струнам:
– Не заплачешь ты и не станешь ждать, и навещать не станешь родных. Только мне плевать… – горло перехватило, он скомкал песню:
– Никогда больше не вспомню о ней, – пообещал юноша, – она точно обо мне забыла… – отец мягко отозвался:
– Хорошие слова… – он налил Джону немного водки, – а теперь на посошок, милый и кое-кому пора в постель, то есть на раскладушку… – он коснулся руки сына:
– Если мы теперь не выездные из Малаховки, как в СССР говорят, посидим завтра с тобой, поговорим… – Марта поднялась:
– Я на веранду, – женщина сняла с гвоздя в косяке двери ватник, – приходи… – из тесного угла с раковиной доносился плеск воды. Сын умывался, Моль собирала грязные тарелки:
– Я помогу, миссис Мэдисон, – герцог подхватил стопку:
– Мне не хочется называть ее Молью, – понял Джон, –