служебная машина… – Марта помнила, что гастроном в ее бывшем доме всегда считался хорошим. Пряники и конфеты они купили на улице Горького, для отвода глаз:
– Здесь мы тоже что-нибудь ухватим, как в СССР говорят, – пообещала Марта Вере, – рядом кассы «Ударника», театральные кассы. Понятно, зачем провинциалки здесь болтаются… – в «Ударнике» крутили «Тишину». Театр Эстрады обещал бенефис Аркадия Райкина.
Кроме авоськи, во внутреннем кармане драпового пальто Марты лежал небольшой браунинг с золоченой табличкой на рукояти:
– Стрелять мы не собираемся, упаси Боже, – сказала она Вере, – но я не хочу оставлять оружие без присмотра. В отличие от биноклей, пистолет я не достану…
Черные бинокли, на вид обыкновенную театральную оптику, снабдили сильными линзами. Из кафетерия гастронома Марта отлично видела мощные ворота посольства ее Величества, с наглухо закрытой дверью для посетителей и будкой охраны. Веру она отправила в унылый сквер, разбитый вокруг статуи великого русского живописца:
– Внимательно следи за воротами и подай сигнал платком, если кто-то покинет посольство… – Марта взглянула в серо-голубые, блеклые глаза Моли. Женщина сплела тонкие, покрасневшие от холода пальцы:
– Марта, ты ошибаешься, – неожиданно, мучительно сказала Вера, – это совпадение, игра Комитета. Леди Августа не могла стать предательницей, она любит свою страну… – Марта сунула товарке белоснежный носовой платок:
– Ты воевала в подполье, Вера. Ты знаешь, что мы не имеем права рисковать жизнями наших работников здесь. Пеньковского казнили, но, кроме него, в СССР есть и другие агенты. В Советском Союзе, в конце концов, мой сын. Теодор-Генрих может воспользоваться сигналом тревоги, прийти сюда… – женщины неслышно переговаривались, делая вид, что изучают театральную афишу. Моль помолчала:
– Я долго не верила ребятам во Франции, убеждавшим меня, что Альбер… – она поморщилась, – предатель. Я уговаривала себя, что бойцы ошибаются, что все совпадение. Когда меня арестовали… – она, не отрываясь, смотрела на яркий плакат, – Альбер пришел на мой допрос и смотрел, как меня… – Вера не закончила:
– Мне оставалось два месяца до родов, но схватки начались почти сразу… – Марта пожала ее руку:
– Все прошло и не вернется, милая. Но наш долг все досконально проверить… – миссис Мэдисон кивнула: «Да». Вернув Марте рукопожатие, дождавшись зеленого сигнала светофора, Моль направилась к памятнику Репину.
На террасе дачки тускло мерцала старомодная керосиновая лампа. Марта развернула перед Джоном наскоро вычерченную схему. Он водил пальцем по стрелкам и линиям, рассматривал вложенный в блокнот портрет Густи, с нацарапанными на обороте буквами: «КГБ». Женщина тихо заметила:
– Мне кажется, что эскиз руки Павла. На Патриарших прудах я поняла, что за квартирой наблюдают, но я не знала, кто послал туда ребят… – герцог вздохнул:
– Аркадий Петрович, новый, то есть